Над Тиссой (Иллюстрации Г. Балашова)

«Сам знаешь, сосед, скоро Христово воскресенье. Так вот, на праздник дорогой гость пожаловал, мой стародавний кум. И не с пустыми карманами — в каждом по литру самоделковой горилки. Потому мы и плутали садами. — Чеканюк крякнул, облизал губы: — Первач… Приходи, Стефан, разговляться. Да смотри, друже, не проговорись кому-нибудь про самогон. Бувай здоров».

Все это вместе взятое показалось Скибану подозрительным, а особенно — просьба не проговориться…

Прочтя эти обстоятельные показания, Громада положил на подлокотники кресла туго сжатые кулаки и вопросительно посмотрел на Зубавина:

— Он шофер, этот Скибан? Работал в тот день?

Зубавин кивнул головой:

— Да. Вернулся в Явор поздно вечером. Но лесоматериалов он не возил.

— Какие меры приняты? — спросил Громада.

— Пока почти никаких. Нарушитель, как мы установили, скрывается в сенном сарае. Арестуем через день-другой, когда окончательно проясним его связи.

— А вы уверены, что это тот, четвертый нарушитель?

— Не имеем права сомневаться, товарищ генерал! — Зубавин улыбнулся. — Проконтролировали по отпечатку, оставленному на границе.

Попрощавшись, Зубавин ушел.

В каждой большой пограничной операции есть одна важная особенность. Поиск начинается на огромной площади. По мере того как в штаб поступают все более и более достоверные данные о местопребывании разыскиваемого, периметр поиска сокращается, силы стягиваются, уплотняется кольцо вокруг врага.

Данные, представленные Зубавиным, заставили генерала Громаду задуматься: не пора ли начать стягивание сил? Велико было искушение уплотнить кольцо, но Громада преодолел это искушение. Еще не все ясно. Большой опыт борьбы с врагами научил Громаду быть осторожным, осмотрительным, принимать решения на основе абсолютно достоверных данных. И потому он твердо сказал себе: еще рано.

И, даже проверив данные Зубавина и убедившись в их достоверности, Громада не изменил своего решения. Он прекратит поиск лишь в том случае, когда станет ясно, что схвачен именно шеф Карела Грончака. Кажется, это уже только вопрос времени. Враг обречен. Зубавин, выжидая, поступает правильно. Сегодня еще рано подвести черту. Кто знает, не скрывается ли за одним нарушителем целая шпионская шайка? Не следует торопиться. Но и опаздывать нельзя.

С такими мыслями Громада и заснул, впервые после нескольких бессонных ночей. Его разбудил настойчивый звонок телефона. Громада узнал голос Зубавина.

— Есть важнейшие новости, товарищ генерал.

Зубавин хотел, чтобы генерал немедленно прибыл к нему в горотдел.

Громада вызвал машину, оделся и через полчаса был в кабинете Зубавина. При появлении генерала человек в форме железнодорожника, сидевший в кресле у стола майора, вскочил и виновато заморгал светлыми ресницами.

Зубавин поднялся:

— Познакомьтесь, товарищ генерал: мастер Чеканюк, Петр Петрович.

— Здравствуйте! — Громада наклонил голову. Его смуглое лицо было непроницаемо спокойно.

После того, что генерал знал о мастере, это «познакомьтесь» прозвучало странно и вызвало у Громады недоумение. Но он быстро догадался, что в отношении Зубавина к Чеканюку произошла перемена.

Зубавин протянул генералу несколько листов бумаги, исписанных убористым почерком. Протокол обстоятельно объяснял Громаде причину появления мастера в кабинете Зубавина. Он пришел, как сказано было в первой же строке, выполнить свой долг советского гражданина. Дальше излагалась суть дела. Прошлой ночью, вернее — поздно вечером, Чеканюк возвращался из кинотеатра. По дороге домой он зашел в пивной бар по Ужгородской улице, принадлежавший ранее Имре Варге. Там он попросил у знакомой официантки, как это часто делал в течение нескольких лет, бутылку пива, сто граммов водки, бутерброд с красной икрой и стал ужинать. Через несколько минут к нему подошел человек в серой куртке. Спросив, не занят ли соседний стул, он расположился рядом и тоже потребовал себе пива. Наполнив кружку, он чуть пристукнул ее донышком по столу и вполголоса произнес:

«Ваше здоровье, Петро Петрович!»

«Спасибо!» — сейчас же откликнулся мастер.

Он поинтересовался, откуда незнакомый человек знает его имя и фамилию. Тот пристально посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

«Не узнаешь, кум?»

Чеканюк долго вглядывался в рыхлое, с лохматыми бровями, чужое лицо. И постепенно проступили на нем давно забытые черты: крупная родинка на щеке, большие зубы, оспинки на кончике широкого носа, упрямый подбородок, разделенный ложбинкой. Кум Ярослав! Ярослав Граб, надевший в годы войны форму эсэсовца.

Почувствовав себя узнанным, Граб нахмурил брови: тише, мол, ничего не спрашивай — сейчас, дескать, не время и не место рассказывать, откуда и как я появился.