Над Уралом-рекой

По сравнению с 30-ми годами XIX века, 40-е, начиная с 1842 года, почти ничем не отмечены: крупных казенных построек не возводилось вообще. Сменивший В. А. Перовского генерал В. А. Обручев был человеком совершенно иного склада. У него не было ни размаха, ни инициативы своего предшественника. Многие из начинаний Перовского были сведены на нет. Сменилось и окружение военного губернатора, то есть люди, которые не только исполняли, но и решали многое. Отметить можно только некоторый рост предместий, он заметен больше в Новой слободке, хотя сам по себе и незначителен. Если в 1741 году внешняя граница слободки проходила по линиям современных улиц Цвиллинга, Караван-Сарайской и Комсомольской (внутри этого участка не все, разумеется, было еще застроено), то к 1850 году, оставаясь с запада и востока в тех же пределах, слобода дошла только до линии Рыбаковской, между которой и нынешней Григорьевской улицей кварталы были застроены не более чем на 50%. За этой линией существовали только отдельные постройки. Таким образом, за девять лет количество кварталов даже не удвоилось.

Ежегодно в казахские степи отправлялись значительные экспедиционные отряды с обозами, потому что начиная с 1845 года на юго-востоке началось возведение укреплений, главным образом для того, чтобы вытеснить кочевья мятежного султана Кенесары Касымова, движение которого по своей сути было антинародным, феодально-монархическим и поощрялось ханами Хивы и Коканда. Летом этого года на реках Иргиз и Тургай заложили Уральское и Оренбургское укрепления; теперь там города. К 1848 году Россия достигла Приаралья и низовий Сыр-Дарьи. Для исследования Аральского моря нужны были плавсредства. Поэтому зимой 1846―1847 годов в большом манеже, из которого позже сделали первое здание Оренбургского драмтеатра, приехавшие из Петербурга корабельщики и матросы строили небольшую шхуну. Эта шхуна была, очевидно, двухмачтовой, ее затем в разобранном виде доставили на Арал. На следующий год строилась вторая шхуна. Для ее строительства в Оренбург прибыл лейтенант Алексей Иванович Бутаков ― военный моряк и исследователь. Тем же способом, как и первую, ее отправили на Аральское море, где летом и осенью 1849 года капитан А. И. Бутаков ходил на обеих шхунах, названных «Николай» и «Константин», вдоль побережья, производя съемки. Вместе с Бутаковым в плавании участвовал ссыльный поэт Т. Г. Шевченко. Знакомство Оренбурга с морским делом этим не ограничилось. В 1850 году сюда сухим путем из Самары прибыло несколько маленьких плоскодонных железных пароходов, тоже в разобранном виде. Путь их был далек: он шел через Петербург из Швеции. Пароходы потребовались для плавания по Аральскому морю и впадающим в него рекам. На этих пароходах А. И. Бутаков провел подробное исследование Арала, устьев Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи. Так, только через сто с лишним лет осуществилось намерение И. К. Кирилова ― завести судоходство на Аральском море.

В это же десятилетие большая беда постигла Оренбург. 1848 год в России был отмечен холерой, которая шла с Каспия вверх по Волге и Уралу. Оренбург особенно сильно пострадал от нее: за шесть недель в городе с восемнадцатитысячным населением погибло 2800 человек. Распространению эпидемии в значительной степени способствовали низкий санитарный уровень города и сильная жара. Очевидец этих событий И. Бларамберг, служивший здесь уже около шести лет, так описывает бедствие: «Когда я выходил на улицу, меня обдавал горячий ветер, дувший словно из печи. Над городом, окруженным валами, постоянно висело облако мелкой пыли. Воздух был раскален, термометр показывал 33 градуса по Реомюру (несколько более 41 градуса по шкале Цельсия. ― В. Д.) в тени. На улице ни души, кроме похоронных шествий и врачей, которые ездили в своих легких экипажах к холерным больным. Наконец число жертв возросло настолько, что их вывозили на кладбище без всякого обряда. Несколько врачей умерли, другие заболели, и в конце концов остались только два или три врача на тысячу и более больных».

Больше всего пострадали, конечно, беднейшие слои. Для них под холерный госпиталь отвели Караван-Сарай, откуда умерших «арестанты дюжинами вывозили каждую ночь на телегах», для того, чтобы, засыпав негашеной известью, закопать в общих ямах. Те из состоятельных людей, которые не были связаны со службой, постарались переждать эпидемию вне города. Сам же военный губернатор Обручев уехал в башкирские леса, затем к концу эпидемии вернулся, но устроился отдельно в кибитках на Маяке. В городе он появился только по окончании эпидемии.