Над Уралом-рекой

Началось с того, что в феврале 1859 года последовало «Высочайшее соизволение» на отношение генерал-губернатора А. А. Катенина к военному министру о срытии некоторых куртин крепости[57]. То есть крепость оставалась, но отрезки вала между некоторыми бастионами решили срыть. Мотивировалось это устранением в городе «тесноты и сгущения воздуха» и «для доставления свободного сообщения с окружающими его предместьями». Предполагалось срыть три куртины: две симметричные друг другу с восточной и западной стороны крепости на участках между улицами Петропавловской и Гостинодворской, и куртину, где были Уральские ворота. Сами ворота решили оставить «в настоящем их виде». Дело, однако, остановилось за отсутствием средств. По смете, составленной с расчетом на использование башкир, которым можно было платить поменьше, предусматривалось 4034 р. 16 коп. Таких денег у города не было, и городской голова Деев предложил в тех местах, где будет срыт вал, продавать участки на эспланадной площади под строительство и за этот счет производить работы. На это снова потребовалось испрашивать разрешение. К осени 1859 года составили смету на срытие и остальных куртин, причем плату башкирам «за урок» снизили с 15 до 10 копеек. Сменивший в 1860 году Катенина генерал-губернатор А. П. Безак предложил городской думе «составить подписку» на денежные пожертвования для срытия вала. По подписке собрано было 2853 р. 10 коп., при этом интересно, что дворяне, чиновники и разночинцы пожертвовали только 30 рублей.

Весной 1861 года начали срывать три первых куртины. На эти работы еще зимой была наряжена команда из 150 пеших и 4 конных башкир, с оплатой по 10 коп. Работа пошла, должно быть, довольно быстро, потому что уже 27 мая открылся аукционный торг на выломанный из куртины камень. Надо сказать, что две из трех куртин были с «каменною одеждою». К этому времени уже начали рассматривать вопрос об упразднении крепости вообще. С таким предложением обратился гражданский губернатор Е. И. Барановский по своей линии в Министерство внутренних дел. Военные, со своей стороны, предложили, упразднив крепость, устроить с восточной стороны города цитадель, что было утверждено в мае 1862 года. А 11 июня вышел указ об упразднении Оренбургской крепости[58]. В связи с устройством цитадели предписывалось оставить три бастиона с восточной стороны, так как «они не препятствуют расширению города и могут быть полезны для прикрытия находящихся внутри их строений» и потому, что «от оставления этих бастионов сократятся несколько расходы на срывку верков крепости». Проектировалось строительство казарм, здания которых существуют и сейчас. При этом генерал-губернатор указывал, чтобы «не дозволять строить и в черте 130-саженного разстояния от цитадели, не дозволять починять находящиеся ныне строения в так называемом казачьем Форштадте».

По проекту застройки бывшей эспланады против Сакмарских и Чернореченских ворот следовало оставить широкие улицы, которые затем предполагалось превратить в бульвары. Пространство оставили свободным, но только с одной стороны оси улиц. Сейчас в этих местах сквер у Дома Советов и сад им. Фрунзе.

Срытие вала и разборка ворот продолжались каждый год по пять месяцев, начиная с мая. Число башкир, привлекавшихся на эти работы, все увеличивалось. На 1864 год, последний год производства работ, требовали уже 470 башкир «при 15 урядниках и двух телегах с лошадьми». Так закончилось существование Оренбургской крепости. Остатки вала сохранялись еще долго, часть Неплюевского бастиона даже до 1950-х годов.

В ГОДЫ РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИЗМА

Промышленность

Упразднение крепости совпало по времени с освобождением крестьян от крепостной зависимости и развитием капитализма в России. Оренбург не мог остаться в стороне от этого процесса. После срытия вала город слился со слободами, но не с Форштадтом. Этому препятствовало не только строительство цитадели, но и то, что он к тому времени уже давно стал совершенно обособленной административной единицей, называясь официально станицей Оренбургской. Хотя город делился по принципу полицейско-пожарных частей, старые названия слобод сохранились. То, что застраивалось на бывшей эспланаде, воспринималось как расширение слобод, собственно городом продолжали считать территорию в пределах бывшей крепости.

В середине 1860-х годов к северу от старой слободки которая вошла в 3-ю часть города, появились промышленные заведения. Они строились на выгонной земле По отношению к современному городу эта местность находилась к северу от ул. М. Джалиля. Участки арендовались, а не покупались. Сначала эту застройку называли «клейные и гончарные заведения» или «гончарные и другие заведения», затем «арендованные места». Около заведений стали селиться их хозяева, а позже и люди, никакого отношения к производству не имевшие.