Над Уралом-рекой

Юров участок свой стал «сколачивать» заблаговременно, еще в 1884 году. Так как к этому времени земли и в Новой слободке подорожали, и каждое место под постройку продавалось с торгов, то есть по принципу аукциона, он избрал другой путь. Ловкий предприниматель стал скупать участки у отставных солдат, которые получали их бесплатно, если возвращались в места, откуда уходили по рекрутскому набору. Судя по тому, что все дворовые места отставных оказались в одном квартале, можно с достаточным основанием предположить, что купля-продажа были оговорены с ними заранее: отставной рядовой или унтер-офицер брал место, получал от казны пособие и строил временную хибарку, затем передавал, вернее, продавал с разрешения властей свое место Юрову. Последний возвращал в казну деньги (14―15 рублей), платил городу по 25 копеек за сажень и приобретал место. Обходилось ему каждое место в 50―60 рублей, тогда каю с торгов они стоили и 300 и 400 рублей. Таким образом он приобрел два квартала, тот, где построил мельницу, и еще один между Тупым переулком и Воскресенской (ныне Пролетарская) к северу от Полицмейстерской (теперь Кичигина) [59].

Еще одна отрасль промышленности встала на солидную основу. В связи с открытием железной дороги выгоднее стало забивать скот и отправлять туши, чем гнать его гуртами. В 1881 году возник вопрос о строительстве крупных скотобоен. Но у города всегда не хватало денег, и дело о их постройке тянулось до 1894 года, когда, наконец, их ввели в действие. Эти скотобойни положили начало Оренбургскому мясокомбинату. Другие, частные скотобойни, были за Уралом, там, где теперь Заречный поселок.

Значительно выросла и торговля. В 1870-е годы началась перестройка Гостиного двора в двухэтажный. В это десятилетие его перестроили только по Николаевской, где вместо глухой стены на улицу стали выходить магазины. При перестройке частично или полностью использовали старые стены, которые и до сих пор достаточно прочны. Кроме Гостиного и Менового дворов торговали еще во многих местах. Как и прежде, торг шел на главной рыночной площади, где прибавилось количество рядов. На Чернореченской были железные ряды, а с середины 1860-х годов здесь начали торговать и сырыми кожами, притом с неудовлетворительным соблюдением санитарных правил. Дальше к северу Чернореченская площадь переходила в другую, где торговали мукой и зерном, а также солью, поэтому она носила название Хлебно-Соляной. Чаще же ее звали просто Хлебной, тем более, что одно время соляной торг переносили на площадь перед госпиталем. Хлебная была основной торговой площадью, не случайно на. ней или поблизости сконцентрировалось большинство гостиниц, меблированных комнат и постоялых дворов Оренбурга. На Сакмарской площади торговали мясом. С восточной стороны города к северу от линии современной улицы Володарского была Сенная или Конно-сенная площадь, ближе к возвышенности дегтярные ряды, а за магометанским кладбищем к северу ― лесной базар.

В борьбе с пожарами

Весной 1879 года в Оренбурге случилось несколько опустошительных пожаров во всех частях города. «Пожарное бедствие, ― пишет П. Н. Столпянский, ― продолжалось целых три недели. Началось оно 16 апреля в 10 часов утра, когда возник первый большой пожар в Новой слободке, 30 апреля в пламени погибла большая половина Форштадта, 1 мая горела Старая слободка и наконец 5 мая ― второй пожар в Новой слободке» [60]. Первый был самым ужасным. Гореть начало от Александровских бань в историческом городе при сильнейшем юго-западном порывистом ветре. Огонь распространился в северном направлении, охватив больше половины старого города и, перейдя через новую часть на Новую слободку, уничтожил всю восточную треть ее. Пламя захватило и восточную торговую территорию с дегтярным и щепным базарами и даже ветряные мельницы. На дегтярном базаре полопались бочки, горящая смола потекла под уклон на город. Согласно устному преданию, ветер в этот день был такой силы, что отдельные языки пламени с горящими бумагами и другими легкими материалами относило почти до Сеитовского посада, то есть Татарской Каргалы. По-видимому, это преувеличение, но «навоз, сваленный версты за две за Новой слободкой и за городскими кладбищами», горел. В своей книге П. Н. Столпянский приводит полные драматизма описания очевидцев. Паника охватила горожан во время форштадтского пожара, когда чуть не загорелся пороховой склад, который находился между Форштадтом и городом, около казарм. Сам склад располагался ниже уровня земли, но крыша его выдавалась вверх, а вокруг были сложены дрова, и они загорелись. Пожар предотвратили невиданным способом солдаты ― своими телами закрыли крышу, а их поливали водой, пока опасность не миновала. Генерал-губернатор Крыжановский лично руководил работами у порохового склада. Он же и вызвал панику своим указанием оповестить горожан о возможности взрыва и рекомендацией покинуть город.