Над уровнем моря

А двое, сидевшие рядом со мной, спокойно о чем-то разговаривали! В паузу я очень вежливо попросил соседей сидеть молча. Они согласились, но через некоторое время я снова услышал их голоса. Это было невыносимо. Я огляделся и заметил, что другие как будто не обращают на них внимания. Вдруг женщина зашептала: "Черчилль. Черчилль-то какой! Смотри!" И я уже не видел фильма, видел только соседей. Они без стеснения обменивались впечатлениями, показывали руками на экран, даже заспорили между собой - короче, вели себя, как дома у телевизора.

- Да перестаньте вы наконец! - не выдержал я. - Вы же не у себя в квартире!

Они смолкли, словно оглушенные, но женщина тут же набросилась на меня:

- А вы не слушайте чужих разговоров! Развесили уши! Ему мешают!.. Садитесь на первый ряд, если плохо слышите!..

И так далее и тому подобное. Замолчать таких не заставишь, возражать дело пустое, а слушать противно и стыдно. К счастью, она быстро выдохлась, но радоваться было рано.

- Ты был там? - задышал вдруг мужчина мне прямо в ухо. На экране в это время наши танки входили в Вену. -Ты там был? Нет? Ну вот, а еще кричишь. А я эту Вену брал! Понял? А ты кто такой? Где ты был? Где? Молчишь?

- Мой отец погиб в Вене, - тихо сказал я, чувствуя, что больше уже ни слова не смогу произнести - разрыдаюсь.

- Если сын такой хам, то и отец, наверно, был свинья! - сказал он, будто подвел окончательный итог, и заскрипел креслом.

Я размахнулся и наотмашь ударил его по лицу. Люди впереди обернулись и, видимо, ничего не поняв, продолжали смотреть на экран. А я уже не видел экрана, не слышал голоса диктора, трясся, как на вибростенде.

- Ну что ж, - услышал я срывающийся голос соседа. - Ты, я вижу, смелый. Но я тебя проучу. Ты меня запомнишь. Выйдем сейчас, поговорим.

Экран погас, и я встал.

- Я покажу тебе, как распускать руки! - сказал он, но в голосе его я почувствовал не силу, а власть. - Идем! И он попытался схватить меня за рукав.

- Не трогайте!

- Я отведу тебя, куда следует!

- Почему "я" и почему "отведу"? Пойдем вместе. У выхода рядом с нами оказался какой-то хорошо одетый человек, он вполголоса заговорил с моими соседями.

- Кто он такой? - услышал я.

- В милицию, в милицию его! - закричала женщина. В милиции нас встретили удивленно - было около двенадцати часов ночи. И вежливо. У вошедших за мной деликатно осведомились, что случилось. Странно, почему об этом не спросили меня?

- Заберите хулигана! - тоном приказа сказал мужчина. - Пусть до утра посидит.

- А что он сделал? - У лейтенанта изменилось выражение лица, и он засуетился, усаживая супругов.

- Ударил человека в кинотеатре.

- Вы спросите у него, за что я его ударил!

- Ваши документы! - Дежурный нетерпеливо протянул РУКУ.

Я развернул и хотел показать удостоверение, но лейтенант вдруг вырвал корочки у меня из рук.

- Не надо, товарищ, - устало сказал я и тоже сел на скамью. - Вы же на работе.

- Сами распускаете руки, а нас пытаетесь воспитывать!

- Я не воспитываю вас, но все же сначала надо выяснить, кто виноват.

- Разберемся завтра, - решил лейтенант, рассматривая мое удостоверение. - Гражданин Крыленко! К девяти часам утра быть здесь с письменным объяснением. Удостоверение останется, завтра на работу не пойдете. Все.

- Зачем хулигана отпускаете? - воскликнул мужчина.

- Никуда не денется, - сказал лейтенант. - Извините, а вы будете писать заявление?

- Да, сейчас же.

Я пошел в общежитие, думая о том, почему у этого типа не потребовали документы. Что сей сон значит? Ребята уже спали. Я выпил бутылку кефира и сел писать объяснение. Разволновался, накатал девять страниц и лег. Утром я коротко рассказал ребятам и дал почитать объяснение.

- Ну, ты даешь!.. - сказал Игорь Никифоров. - Тебя бы замполитом в армию...

Когда я сдал объяснение, меня попросили подождать минутку, но я просидел часа два. Потом провели в кабинет начальника отдела. Пожилой майор со шрамом через всю щеку глянул на меня равнодушно, как на вещь.

- Я внимательно прочел и это заявление и ваше объяснение. Вы ничего тут не придумали? Что-то не верится. Он ведь тож'е воевал. Как мог фронтовик, солдат оскорбить память солдата?

- Об этом надо у него спросить, а не у меня!

- Скажите, а как вы докажете, что не были пьяны?

- Это уж слишком, товарищ майор! Я был трезв, как пучок редиски.

Он улыбнулся одной стороной лица.

- Вы не встречалась с ним раньше?

- Нет.

- И не знаете, кто это?

- Знаю, - сказал я. - Негодяй.

- Это наш новый председатель райисполкома. Вон оно что! Уж этого-то я не предполагал. Это мне сове оставить последнее слово за собой. - Хорошо, я демагог! Но прошу вас, объясните мне, в чем состоит моя демагогия?

- Вы же сами сейчас назвали себя демагогом!

- Вот с вашей стороны это действительно демагогия! - закричал я, и у меня появилось неудержимое желание схватить со стола письменный прибор со спутником и стукнуть Дзюбу по голове - будь что будет! Или себя - по воспаленным мозгам, чтобы затмить все.