Нада

— Разве ты не знаешь, Нада, почему я предпринял войну, почему племя Галакациев погибло и рассеялось и скот их стал добычей моего оружия? Слушай же: я знал о тебе только по слухам, знал, что тебя зовут Лилией, что ты самая прекрасная женщина в стране, и пришел сюда для того, чтобы добыть тебя в жены Дингану. Причиной, почему я начал войну, было намерение завоевать тебя и помириться с Динганом, и я достиг своей цели!

Услыхав эти слова, Нада-Лилия задрожала и заплакала, она упала на колени и охватила с мольбой ноги Умслопогаса.

— О, не будь так жесток со мной, твоей сестрой, — молила она, — лучше возьми топор и покончи со мной и с красотой, которая принесла столько горя всем, а в особенности мне. Зачем я оберегала свою голову щитом и не дала топору раскроить ее? Я оделась воином, чтобы подвергнуться участи воина. Будь проклята моя женская слабость, которая вырвала меня у смерти, чтобы обречь меня на позор!

Так молила она Умслопогаса тихим, кротким голосом, и сердце дрогнуло в нем, хотя он не имел более намерения отдавать Наду Дингану, как Балека отдана была Чеке, чтобы, может быть, обречь ее на участь Балеки.

— Научи меня, Нада, — сказал он, — как мне исполнить взятое на себя обязательство? Я должен отправиться к Дингану, как обещал отцу нашему, Мопо; что же я отвечу Дингану, когда он спросит меня о Лилии, которую он желает получить и которую я обещал добыть ему? Что должен я сказать, чтобы уйти живым от гнева Дингана?

Нада подумала и отвечала:

— Поступи таким образом, брат мой: скажи ему, что Лилия, одетая в походную одежду воина, случайно была убита во время сражения. Видишь ли, никто из твоего народа не знает, что ты нашел меня; в час победы и торжества воины твои не думают о девушках. Так вот каков мой план: поищем теперь, при свете звезд, тело какой-нибудь красивой девушки — без сомнения, найдутся убитые по ошибке во время сражения; на нее мы наденем мужскую одежду и положим рядом с ее трупом одного из убитых твоих воинов. Завтра, когда будет светло, ты соберешь своих вождей и, положив тело девушки в темном углу пещеры, покажешь ее своим воинам и скажешь, что это Лилия, убитая одним из твоих воинов, которого, рассердившись за убийство девушки, ты умертвил сам. Они не станут внимательно разглядывать ее, если же случайно будут смотреть и не найдут ее особенно красивой, то подумают, что смерть похитила у нее красоту. Таким образом рассказ, который ты приготовишь для Дингана, будет построен на прочном основании, и Динган совершенно поверит ему!

— Как все это возможно, Нада? — спросил Умслопогас. — Как это возможно, когда люди увидят тебя среди пленных и узнают тебя по твоей красоте? Разве в стране существуют две таких Лилии?

— Меня не узнают, потому что не увидят, Умслопогас. Ты должен сегодня же освободить меня. Я уйду отсюда, переодетая юношей и покрытая плащом, если бы кто-нибудь и встретил меня, кто скажет, что я Лилия?

— Куда же ты пойдешь, Нада? На смерть? Неужели затем мы встретились после стольких лет разлуки, чтобы снова расстаться навеки?

— Где находится твой крааль, брат? В тени Заколдованной Горы, гору легко узнать по скале, которая имеет форму старухи, обращенную в камень, не так ли? Расскажи, какой дорогой можно дойти туда? Я отправлюсь к тебе!

Тогда Умслопогас позвал Галаци-Волка и рассказал ему всю правду; Галаци был единственным человеком, которому он мог довериться. Волк выслушал молча, любуясь красотой Нады, неясной при свете звезд. Когда все было сказано, он только заметил, что более не удивляется, что племя Галакациев оказало сопротивление Дингану и накликало на себя смерть из-за такой девушки. Но он прибавил откровенно, что сердце его предчувствует беду; дело смерти еще не кончилось, «вот светит Звезда Смерти», и он указал на Лилию.

Нада задрожала при этих зловещих словах, а Убийца рассердился, но Галаци не отказался от своих слов и ничего не прибавил к ним.

Они встали и отправились искать среди мертвых убитую девушку, подходящую их намерениям; вскоре они нашли высокую и красивую девушку, и Галаци на руках донес ее до большой пещеры.

Одев тело девушки в наряд воина, разложив рядом с нею копье и щит, они положили ее в темном углу пещеры и, найдя мертвого воина из племени Секиры, перенесли его поближе к ней. Окончив свое дело, они покинули пещеру, делая вид, что проверяют часовых; Умслопогас и Галаци переходили с места на место, а Лилия шла за ними, как вестовой, прикрывая лицо щитом, держа в руке копье и неся мешок с зерном и сушеным мясом.

Они шли таким образом, пока не достигли выхода из горы. Камни, закрывавшие выход, были сняты, но у входа все-таки стояли часовые. Умслопогас окликнул их, и они отдали ему честь; он заметил, что они сильно утомлены путешествием и битвой и мало понимают, что происходит вокруг. Он, Галаци и Нада вышли из пещеры в долину, лежащую перед горой.

Здесь Убийца и Лилия простились, пока Галаци сторожил их; вскоре Волк увидел возвращающегося Умслопогаса, который шел медленно, как бы под бременем горя; вдали на равнине виднелась Лилия, несущаяся легко, как ласточка.