Надбавка за вредность

— Кирилл, там Державин вернулся, — ехидно заметил Евгений. Надо же… стоит в приемной. Медведев всегда беспрепятственно проходил в кабинет Воронцова — даже стучать не думал. Сейчас же… — Через две минуты будет здесь.

— Я ему это припомню, — гневно выдохнул Кирилл и коснулся губами шеи. — Приведи себя в порядок, Кирюш.

Заведенная происходившим соблазнением я тщетно старалась унять сердцебиение и выровнять дыхание. Одернула юбку, застегнула блузку, взглянув на Воронцова. На губах тут же расцвела улыбка. Я — то себя привела, а вот сам Кирилл как собирается выкручиваться?

Едва успела выскочить в пустую приемную и вернуться за свой стол. Как дети малые! Только вот и мне стоит волноваться за свой вид — глаза блестят, губы… горят, а по венам словно жидкое пламя струится. Поерзала, закинула ногу на ногу, выпрямившись на стуле. Не помогло. Чертов Державин!

Стоило только вспомнить… Максим стремительно вошел в приемную, окидывая меня любопытным взглядом. Приподнял брови, заботливо поинтересовавшись:

— Кир, ты не болеешь? Выглядишь так, словно у тебя жар.

Жар, угу.

Я изобразила жалкое подобие улыбки.

— Есть немного, — вздохнула чуть обреченно.

— Хочешь договорюсь с Воронцовым? Домой отвезу. За руль садиться тебе не стоит.

— Зачем? — тут же насторожилась я.

Неужели он не видел меня в машине Кирилла? Мы ведь как раз спускались вниз, а он поднимался… Должно быть, солнце ослепило. Но у него стекла — то тонированные… не мог не заметить меня.

— Болеть надо дома, — хмыкнул Максим. — Тем более, тебе неделю осталось доработать. Давай тебе справку о временной нетрудоспособности сделаем, а? Тогда досидишь до понедельника и распрощаешься с «Немезисом», как и хотела.

— Спасибо, — медленно произнесла я. — Но не стоит. Осталось — то…

— Смотри сама, — пожал плечами Державин. — Подумай, у тебя есть десять минут.

И Максим беспардонно распахнул дверь к Кириллу.

— Воронцов, браво! Исправляешься. Опоздание — первый шаг, чтобы стать человеком! — донеслось до меня. Максим в своем репертуаре. И ведь не скрывает, что приезжал…Неужели Кирилл ошибся?

Те десять минут, что Державин находился у начальника, я сидела, как на иголках. Предчувствие говорило о том, что Максим все понял, но почему — то молчит. И потому, когда он выходил, постаралась создать видимость занятости — уткнулась в ноутбук.

— Решила?

— Доработаю, — ответила, не обращая внимания на него.

Державин хмыкнул.

— Тебе лучше, насколько я вижу, — продолжил он.

— Максим, ты еще что-то хотел? — подняла глаза на Воронцова, замершего у моего стола.

— Хотел. Киру домой отвезти, — усмехнулся Максим. — Ты привез, я увезу.

Опять? Почему ему не живется спокойно?!

— Не стоит себя утруждать, — Кирилл точь — в — точь повторил голосом интонации Максима. — Полина тебя заждалась.

— Если ты будешь увольнять всех сотрудниц, с которыми я проведу вечер, то скоро останешься исключительно в мужской компании, — хохотнул Державин. — Да ладно тебе, я говорил Кире и скажу тебе: два раза на одни и те же грабли я не наступаю.

— Не преувеличивай, — язвительно отметил Воронцов. — Державин, не заставляй девушку ждать.

— Да сдалась она мне, — хмыкнул тот. — Общественный транспорт никто не отменял, — и тут же обратился ко мне. — Кир, помни, что мы друзья. Надоест — звони, сделаю все, как обещал. Удачного дня.

— И что же обещал тебе Максим? — изогнул бровь Воронцов.

— Избавление от твоего общества, — усмехнулась я. — Так что там с Полиной?

Кирилл скривился так, будто я насильно кормила его лимоном.

— Уволил. Без двухнедельной отработки.

— Тогда не понимаю причину ее радости, — нахмурилась я.

— Размер выходного пособия ее осчастливил, — объяснил он. — Я хорошо плачу за информацию. Полиночка оказалась в нужное время в нужном месте.

Я скептически взглянула на начальника. Что-то он темнит. Понятно, что рыжеволосая не будет тягаться с Кириллом. И тем более не отправится в суд оспаривать его решение. Он нагло пользовался своим положением. Но деньги…

— И? — намекнула я. — Поделишься?

— Позже, — Воронцов наклонился и погладил меня по щеке. — Сначала работа, потом Державин.

Его дело — не хочет говорить, пускай не говорит. А учитывая сущность Максима, я и сама не знала, хочу о нем что — нибудь знать или нет. От забежавшей Лены узнала, что Державин и правда уехал один, без Полины. Та рвала и метала, но домой уехала. На трамвае. И только ли из — за ее связи с конкурентом Воронцов решился на увольнение? Казалось мне, что таким образом он избавляет «Немезис» от сплетен.