Надейся (СИ)

Вечерело; дети Барда пришли домой. Обычно Лучник занимался с ними вечерами — по тяжелым пыльным книгам и свиткам, описывающим историю Арды; но Бард отослал их, и Ветке показалось, что она заполучила в клуб своих нелюбителей трех новых членов. Кровать ей приготовили в просторной спальне девочек — убранных комнат в бывшей ратуше было не так много.

Ну, а Ветка сидела с Бардом, и они разговаривали и смеялись. Служанка (Ветка впервые ела так, чтобы за столом прислуживала служанка) подливала густого вина, и подкладывала кусочки сочнейшего жаркого.

— Куда ты направишься, Ольва, майа гномов? — спросил Бард.

— За своей лошадью, — уныло сказала Ветка. — К Трандуилу. Торин обещал выкупить коня, но ему, я так думаю, будет сейчас не до меня. А время идет.

— Крупный гнедой конь? Я расскажу тебе, — и Бард Лучник поведал следующее.

В разгар битвы пал олень Трандуила. Владыку зажали орки, и тот сражался с двух рук; подмога пробивалась к нему по узким улочкам. И тут раздался трубный рев, и из одного переулка вырвался дивный конь, в черном седле, невиданных роста и стати. Разметав орков, конь кинулся к Лесному королю, и тот в мгновение ока оказался на его спине. И дальше продолжал бой конным.

Конь сражался вместе со своим царственным всадником — копытами, время от времени взметаясь над боем на дыбы, как статуя. В какой-то момент орки вообразили, что он неуязвим, и прислан в помощь эльфу какими-то магическими высшими силами, и разбежались. Трандуил соединился со своей дружиной, и продолжил сражаться.

И далее все дни, кроме поездки в Эребор, Владыка ездил только на этом коне. На нем же отправился в Лихолесье.

— Ну вот это моя лошадь, — уныло сказала Ветка, — конь не был ранен?

— Конь нет. Владыка слегка, — сказал Бард, зорко вглядываясь в девушку.

— Да что этому остроухому будет, тем более я видела его в Золотом зале. Торговался, как подстреленный, — буркнула Ветка, — а вот конь!

Бард расхохотался. Ветка даже представить не могла, что подвигло Герца вернуться в воюющий город. А вот в саму битву и в поведение под седлом верилось: три столетия суровой саксонской селекции, славные боевые традиции прусских войн, сила, взращенная на Люнебургской пустоши близ реки Аллер — Голдшлегер Герцег вполне мог ощутить зов крови прославленных бойцов своего рода, и обрести истинное призвание. Что такое спорт? Битва — вот удел мужчины. Даже если он жеребец.

— Ой, мой Герцечка, мой Герцечка… — застонала Ветка. — Мой маленький мальчик… В руках сатрапа…

— Пей, — предложил Бард. — Иногда не так плохо утопить тревоги в хорошем вине. Дай мне несколько дней, я подберу тебе сопровождение до Сумеречного леса. Орки шалят, были слухи, что выжил их предводитель.

Ветка в этот момент выбирала кусочек повкуснее, и упустила часть фразы:

— Поедем быстрее, верхом, и не догонят, — легкомысленно ответила она.

Ночь спустилась на Дейл; горожане, встающие рано, легли спать, и лишь стража бряцала оружием на темных улицах.

Ароматное, холодное дыхание подкрадывающейся зимы встречал в зале жар камина. Ветка раскраснелась, и слушала Барда — и рассказывала сама. Кое-что, не вдаваясь в детали. И видела — черноглазый мужчина, человек, черт бы его побрал, верит ей. Бард был внимателен и улыбчив. И отлично ее понимал. Очень многое понимал, что Ветка и сама не готова была понимать.

— Достаточно, пожалуй, — сказал, наконец, Бард. — Дети давно спят, пора и нам. Утро у короля раннее.

— Спасибо… ты… ты… — Ветка встала и сделала пару неуверенных шагов. Баланс не позволил ей рухнуть, да и Бард метнулся, и оказался рядом, подхватив ее подмышки.

— Да ты напилась, майа Ольва, — но взгляд черных глаз был теплым, а улыбка…

Улыбка?

Просто замечательной.

— Ага… ты знаешь… я на самом деле и забыла, какие люди. Так быстро… забыла.

— Не стоит, пожалуй, забывать свой народ. Какими бы чужаки ни были интересными, истинная сила — со своими, — сказал Бард. — И… истинное счастье.

— Да? — Ветка уставилась на него широко раскрытыми блестящими глазами, в которых сверкали желтые огоньки. — Счастье?

— Ты, видно, и не знаешь, что это такое, — сказал Бард. Коснулся губами губ девушки… зал поплыл… Ветка закинула руки на шею Лучнику, обняла, и выключилась.

Бард отнес уснувшую Ветку в свою комнату, не став тревожить девочек. Укрыл, уложил на собственном ложе поудобнее, кое-как справившись с сапогами. Сел рядом. Провел ладонью по лбу. Ветка спала глубочайшим сном, и Бард примерно представлял, чему обязан такому несказанному доверию.

Коротко вздохнул и отправился вершить судьбы города, — рассвет уже занимался, спать королю Дейла было некогда.

Когда девушка проснулась, некоторое время не могла взять в толк, что случилось и где она. Почему-то первой в памяти выплыла версия радагастовых мухоморов, но нет — судя по привкусу во рту, речь шла о старом добром алкоголе.

Дейл.

Бард.

Ужин! Вот тазалык марал булгур!

Ветка взвыла и сунулась лицом в подушку. Приоткрылась дверь — старшая дочь Барда неласково спросила:

— Водички? Или тазик?

— Веревку и мыло… где Бард?

— Папа отнес вас сюда под утро, и ушел на стены, — так же нелюбезно сказала девочка. Ветка села.