Надежда гардемарина

Продлевать контракт я не собираюсь. Одно дело – летать в космосе, без чего ни один офицер звездного флота не сделает карьеры, и совсем другое – так и остаться гардемарином и, зная, что ничего больше не светит, проторчать всю жизнь на корабле. Похоже, я бегу впереди паровоза. Еще неизвестно, оставят ли меня вообще на корабле, даже гардемарином. Ведь на моем счету Сэнди Уилски и еще много, много всего.

За ужином в столовой было оживленно, пожалуй, даже весело. Нашлись желающие сесть за капитанский столик. Но я предпочел оставаться в компании тех, кто не отвернулся от меня в трудное время. Аманда держалась вежливо, иногда даже улыбалась мне, но прежней теплоты в наших отношениях не было.

Бедняжка. Она не могла мириться с несправедливостью. Честность не позволяла. Поэтому и ушла от меня, а теперь вернулась в знак протеста против неблагодарности пассажиров. Ей казалось, что я спас корабль, в то время как я едва не угробил его. Вот что значит стать жертвой несправедливости!

Вечером, перед последним выходом из синтеза, Аманда дождалась меня неподалеку от столовой.

– Ник, я не хочу, чтобы наши отношения… кончились вот так. – Тон у нее был ласковый. – Нам надо поговорить.

От ощущения ее близости мне стало не по себе, и, немного попятившись, я сказал:

– Ничего не изменилось, Аманда. Ты была права. Я самый настоящий убийца. Последние события это подтвердили.

Девушка покраснела:

– Да, я это говорила и не отказываюсь от своих слов. Не все так просто в жизни. Каждый поступает так, как считает нужным. Все равно ты остался Ником Сифортом.

Я холодно ответил:

– Благодарю. Иногда я в этом очень сомневался.

– О Ники! – Она положила мне руку на плечо. – Представляю, как это ужасно.

– Мне было… – Я хотел отделаться общими словами, но не выдержал и признался: – …Очень одиноко. Иногда.

– Прости. Дай тебе Бог удачи!

– Только и всего? – Сердце болезненно сжалось, и я предпочел уйти, чтобы избежать ненужных страданий.

– Я все еще неравнодушна к тебе! – крикнула она мне вслед.

Я остановился.

– Жаль, что все так получилось. Мне тоже не хватало тебя, Ники!

– Увы! – Я через силу улыбнулся. – Я тоже желаю тебе всего хорошего, Аманда. До свидания.

– Загляни ко мне, когда прибудем на Надежду. Ведь ты несколько недель пробудешь в порту.

Наш межзвездный перелет длился более шести месяцев, и экипажу, так же, как офицерам, полагалось четыре недели отпуска на берегу. В уставе на этот счет не допускалось никаких отклонений, и я не возражал. Наши люди не заключенные, они только завербованы.

Я кивнул:

– Ладно. Загляну. Если не буду сидеть под арестом в ожидании военного трибунала.

На том мы и расстались.

На следующее утро мы с лейтенантом Хольцером заступили на вахту. Пилот тоже был здесь.

– Мостик – машинному отделению: приготовиться к выходу из синтеза.

– Есть приготовиться к выходу из синтеза, сэр, – Главный инженер Макэндрюс был, как всегда, готов. – Машинное отделение к выходу из синтеза готово, сэр. Передаю управление на мостик.

– Управление на мостике принято. – Я провел пальцем по экрану от «Полного» до «Стоп». Навигационный экран ожил, засверкав мириадами огней.

– Подтвердите отсутствие посторонних объектов, лейтенант. – Я старался как можно чаше обращаться к Ваксу не по имени, а по званию, чтобы он скорее привык к своему новому положению.

– Помех нет, сэр.

– Наши координаты, лейтенант. – Я заметил, что пилот тоже занялся вычислением координат, не желая, видимо, пользоваться чужими, когда начнет причаливать «Гибернию». Через несколько минут оба сверили свои координаты между собой и с данными Дарлы.

– Включить вспомогательные двигатели, шеф, – приказал я.

– Есть, сэр. Двигатели включены.

– Пилот Хейнц. – Мой тон был строго официальным. – Управление передается вам.

– Есть, сэр.

– Руль на ноль-три-пять, вперед один-три.

– Есть вперед один три, сэр.

* * *

После нашего последнего скачка мы оказались в нескольких часах пути от Надежды и ее орбитальной станции. Планета приветливо светилась на наших экранах. К горлу подступил комок.

Вахта сменилась, а я все еще оставался на мостике, прокручивая в голове то, что могло произойти.

Через несколько часов мои размышления были прерваны сообщением из рубки связи.

– Сэр, с орбитальной станции докладывают, что причалы готовы и ждут нашего прибытия.

– Вас понял. К стыковке готовы. – Пилот был занят за своим пультом.

– Относительная скорость двести десять километров в час, сэр, – доложил Вакс пилоту.

– Понял, двести десять. Маневровые двигатели, тормозить до десяти.

Я взял в руки микрофон:

– Рубка связи, свяжите меня с орбитальной станцией. Пауза.

– Говорите, сэр. Вас соединили.

– «Гиберния» вызывает орбитальную станцию.

– Говорят с пульта управления полетами. Мы вас слушаем, «Гиберния».

– Идентифицируйте себя, пожалуйста, – сказал я. – Имя, ранг и личный номер.

– Что? – В голосе говорившего звучало нескрываемое удивление.

Пилот Хейнц вопросительно посмотрел на меня, но в следующее мгновение уголки его губ дернулись и он нехотя кивнул.

– Вы меня слышали? Идентифицируйте себя.