Надежда гардемарина

– Конечно! – горячо подхватил он, будто миссис Донхаузер подтвердила его точку зрения. – Так оно и было бы, если все пустить на самотек. Но центральная власть, наше Правительство, держит все под контролем, устанавливает правила и стандарты, обязательные для всех независимо от обстоятельств, требуя неукоснительного их выполнения.

Комната была выдержана в пастельно-зеленых тонах, которые принято считать успокаивающими. Наглядным примером тому служил крепко спящий на откидном кресле мистер Барстоу. Кают-компания была величиной в две пассажирские каюты, и в ней свободно могли разместиться человек пятнадцать. Там стояли мягкие кресла, шезлонги, скамейка, два столика для игр и хитроумная машина для приготовления кофе и безалкогольных напитков.

Разговор не очень меня интересовал. Теория мистера Ибн Сауда была не нова. В Академии нам подавали ее в гораздо лучшем виде.

Но пришлось вмешаться, потому что ко мне обратилась миссис Донхаузер:

– Скажите ему, молодой человек. Разве не правда, что командир обладает в космосе всей полнотой власти и ни перед кем не отчитывается?

– Это два разных вопроса, – ответил я. – И да, и нет. Командир – последняя инстанция на корабле, находящемся в рейсе. На борту корабля он ни перед кем не отчитывается. Но его действия ограничиваются уставами, и он обязан их соблюдать. Иначе по возвращении ему грозит разжалование или еще что-нибудь пострашнее.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул Ибн Сауд. – Центральная власть сохраняет силу даже в глубинах космоса.

– Фи! – презрительно бросила миссис Донхаузер. – Командир может делать что хочет – двигаться медленнее, быстрее, даже повернуть назад, и тут центральное Правительство бессильно.

Ибн Сауд посмотрел на меня и пожал плечами: что толку, мол, объяснять?

– Миссис Донхаузер, – сказал я, – мне кажется, вы заблуждаетесь, пытаясь противопоставить полномочия Командира корабля власти Объединенных Наций. Командир не противостоит центральной власти. Он и есть власть. По закону он имеет право женить и разводить людей, даже пытать и казнить их. Ему принадлежит абсолютная и непререкаемая власть на корабле. – Последняя фраза была цитатой из официальных пояснений к корабельному уставу. Я привел ее, потому что она красиво звучала. – Был такой корабль «Клеопатра». Вы что-нибудь слышали о нем?

– Нет. А почему я должна была о нем что-то слышать?

– Это случилось лет пятьдесят назад. Командир, не помню его имени…

– Дженнингс, – вставил Ибн Сауд, покачивая головой в предвкушении рассказа.

– Так вот, Дженнингс вел себя весьма странно. Офицеры посоветовались с доктором и освободили командира от командования по причине душевной болезни. Они заперли его в каюте и привели корабль в «Околоземный порт». – Чтобы усилить впечатление, я помолчал.

– И что же?

– Всех их повесили. Всех до единого. Военный суд признал их действия неправомерными, безосновательными. А ведь действовали они из лучших побуждений. – Воцарилась тишина. – Как видите, Правительство поддерживает власть даже в космосе. Командир, так же как и церковь, представляет Правительство, и его нельзя сместить.

– Какой поразительный случай!

– Такое может произойти и сегодня, миссис Донхаузер.

– Только не на пассажирском судне. Тот корабль, видимо, был военным, – сказала она.

Это было уже слишком. Как можно не понимать, на каком судне находишься!

– Миссис, вас, возможно, смутил тот факт, что на корабле много гражданских и трюмы забиты их багажом. Но помните, не в этом дело. Главное, что командир и все члены экипажа – военные. «Гиберния» – полноправное военное судно. По закону Военно-Космический Флот обязан доставлять в колонии грузы, но эти грузы не более чем балласт. И пассажиры в данном случае просто дополнительный груз. У вас нет здесь никаких прав, не говоря уже о праве выражать свое мнение, что бы ни случилось на корабле. – Вес это, разумеется, я говорил вежливым тоном. Иначе нельзя. Оскорблять пассажира запрещено.

– В самом деле? – Ее вовсе не обескуражило мое сообщение, и я подумал, что из нее выйдет замечательная миссионерка. – Но почему-то у нас есть комитеты по общественным вопросам и совет пассажиров, – продолжала она, – мы даже голосовали, делать ли на следующей неделе остановку у обломков «Селестины», не говоря уже о том, что мы сами выбирали себе место. Где же ваше диктаторство?

– Соблюдение внешних приличий, – ответил я. – Поймите это. Вы очень важное лицо, раз можете себе позволить межзвездный вояж. Зачем же Военно-Космическому Флоту наживать себе врагов среди столь важных персон? Все мы – офицеры и экипаж – должны быть вежливы с пассажирами и по возможности выполнять их желания. Вам предоставляют лучшие помещения, лучшую еду и обслуживание по самому высокому разряду. Но это ничего не значит. В любой момент командир может отменить все ваши решения. – Я спохватился, не зашел ли слишком далеко.

Но старая боевая лошадь, хоть настроение у нее и испортилось, успокоила меня:

– У вас сильные аргументы, молодой человек. Я подумаю и в следующий раз объясню, в чем вы неправы.