Надежда гардемарина

— Есть, сэр, — офицеры, свободные от дежурства, один за другим вышли. Прежде чем покинуть мостик, я несколько минут наблюдал за пилотом и лейтенантом Шантиром.

Вернувшись в каюту, я машинально снял китель, скинул рубашку. Стащил брюки. Встал под душ и добрых четверть часа стоял под горячими струями. Потом вытерся и сел на койку в ожидании неизбежной реакции.

Желудок свело, и я побежал в туалет, успев туда как раз вовремя. Меня рвало снова и снова, хотя в желудке уже ничего не осталось. Я прошаркал к кровати и лег, держась за живот.

Как же я испугался, когда увидел на «Телстаре» чудище! Это был настоящий кошмар. Но разве не кошмар продолжать подобную жизнь?

29

Весь этот вечер и следующий день я не покидал каюты, пока не настало время идти на вахту, а отбыв вахту, снова вернулся в каюту.

На второй день я буквально заставил себя пойти в столовую. За столиком царило молчание. Мой поистине траурный вид не располагал к разговору.

После ужина я побродил по кораблю, миновал кубрик, каюты лейтенантов и мостик. Спустился на второй уровень, где в одной из кают сидел в заточении Вакс. Шел я неторопливо, пассажиры, попадавшиеся навстречу, расступались передо мной.

На третьем уровне матросы небольшими группками стояли в коридоре и тихо разговаривали. Я прошел мимо них, заглянул в кубрики, потом в спортзал для экипажа, в кают-компанию. В машинном отделении находившийся на вахте шеф во время осмотра с отсутствующим видом стоял по стойке «смирно».

Я снова поднялся на второй уровень. В коридоре наткнулся на кадета Фуэнтеса.

— Все в порядке, сэр? Никто нас не преследует? — спросил он, вытянувшись в струнку.

— Ступайте к лейтенанту Тамарову, кадет, — приказал я. — И никогда не заговаривайте с командиром, пока он не обратится к вам!

Я постучал в дверь кубрика, открыл Дерек. Паула Трэдвел в шортах, полусонная, лежала на койке. Филип Таер, который тоже лежал на койке, поднял на меня глаза. На его одеяле я заметил стопку уставов. Я уже хотел уйти, но столкнулся с Рейфом Трэдвелом. Он встал по стойке «смирно», но я проигнорировал его.

Я вернулся на второй уровень и прошел в ангар.

Лейтенант Кроссборн нес к баркасу сиденье. Он ничего не сказал, только мрачно взглянул на меня. Я повернулся на каблуках, вышел и отправился в лазарет.

— Всю ночь я не спал, доктор. Что мне принять?

Она бросила на меня взгляд и ответила:

— Думаю, вам надо постараться уснуть без таблеток.

— Мне все равно, что вы думаете. Не хочу мучиться от бессонницы.

— Почему же вы не спите, командир Сифорт?

— Потому что размышляю.

— О чем?

— Вы как-то сказали, что корабль наш невезучий. Это я невезучий. Не я поднял мятеж на Шахтере, и не я поселил на «Телстаре» чудише. Но стоит произойти какому-нибудь ЧП, и я начинаю губить людей. Будь я настоящим командиром, Вакс не посмел бы нарушить мои приказы. И теперь вся карьера его пошла насмарку. А что я сделал с Кроссборном и Алексом? С остальными? Дайте снотворное.

Все еще колеблясь, она достала из шкафа таблетку и протянула мне:

— Примите ее не раньше двенадцати ночи и непременно лежа в постели.

— Хорошо.

— Обещаете?

Я кисло улыбнулся:

— Обещаю. — Сунув таблетку в кархин, я вернулся в каюту, снял китель и галстук и сел в кресло в ожидании вечера. А внизу в это время одиноко сидел в своем заточении Вакс. Я закрыл глаза, надеясь, что охватившее меня чувство боли пройдет. Затем обвел взглядом свою космическую квартиру.

До чего же я ненавидел ее! И корабль тоже.

Ну почему то загадочное существо не выпустило один из своих шаров в меня? «Гибернии» от этого было бы только лучше. Стоит ли дальше жить? Карьера погублена. С любимой женщиной меня разделяют многие световые годы. Друзей нет. Но хуже всего то, что во всем этом я сам виноват.

Стук в дверь прервал мои размышления. Я раздраженно распахнул люк и увидел Макэндрюса.

— В чем дело, шеф?

— Мне нужно с вами поговорить, сэр. С глазу на глаз.

— В другой раз. Не надо меня сейчас беспокоить!

— Это важно.

До чего же настырный. Командир я в конце концов или не командир?

— Я сказал, в другой раз. Уходите!

— Нет! — Он вошел, захлопнув за собой люк, чем поверг меня в шок, и спокойно произнес:

— Так дальше нельзя, Ник.

Во мне затеплилась надежда.

— Вы пришли сместить меня? Он поднял брови:

— Нет. Привести в чувство.

— Это мятеж! Я вас повешу!

— Делайте что хотите, — холодно продолжал он, — но прежде выслушайте меня. — Он выдвинул стул. — Садитесь.

Я сел, не в силах вымолвить больше ни слова. Он тоже опустился на стул напротив меня.

— Вы разгуливаете по кораблю, неся с собой смерть. Все шарахаются от вас. Объясните, в чем дело?

Избегая его взгляда, я ответил:

— Я плохой командир корабля и ненавижу себя за это.

— Не понимаю!