Надежда мира

– А что тебя держало в твоем мире? – спросил вдруг Тарвик. – Жень, я даже не в утешение. Попробуй логически. Что – березки-осинки и огоньки на поляне? Фирма твоя преуспевающая, имидж офис-леди, приличная зарплата и маленькая квартирка, в которой ты чувствовала себя никому не нужной, потому что никто тебя там не ждал? У тебя ведь даже подруг нет. Не Люсьена же твоя или тем более Милочка. Родители? Ты большая девочка уже, чтоб быть так уж привязанной к ним, да и не замечал я особенно нежности в голосе, когда ты мамочке по мобильнику отвечала. У тебя даже кошки нет, даже рыбок аквариумных. Какая-то вещь, для тебя невероятно дорогая, там осталась? Не верю, ты не из тех, кто особенно привязывается к вещам.

Самая дорогая вещь спряталась в уголке сумки, Женя сунула ее туда, сама не зная зачем. Почему она была так привязана к вещи, всего-то к игрушечной собачке, которую к тому же сама купила, она не смогла бы объяснить даже самой себе. Увидела в ларьке в переходе метро несчастную щенячью мордочку, заплатила то ли сто, то ли двести рублей и уже пять лет считала своим лучшим другом. Ни близких. Ни друзей. Ни любви. Ничего.

– Значит, если не привязывает к дому что-то конкретное, можно легко менять место жительства?

– Конечно, – удивился он. – Своего рода эмиграция. Ну, не в Штаты или Израиль, подальше. А какая разница?

– Разница? В целях. Или я выбираю сама, или за меня выбирают другие.

– Это верно, – пригорюнился он. – Я сделал так, что у тебя нет выбора. То есть он имеется – сбежать, только ведь будет только хуже. Жень, не думаю я, что они начнут тебя в жертву приносить. Хотя допускаю. Видишь, я ничего не скрываю. Мне не нравится этот орден, не нравятся его члены, я не люблю фанатиков, циники и сволочи – и те лучше, потому что понятнее. Я не знаю, зачем ты им нужна, хотя и знаю всю информацию о Джен Сандиния, которая имеется… ну, в свободном обращении. Что об этом знают они – неведомо.

– Такая развитая страна – и фанатики, – покачала головой Женя. – Для меня фанатизм – это нищие арабские страны…

– А в чем ты развитость измеряешь? – усмехнулся Тарвик. Удивительно, совсем не хотелось называть его Виком. – Наша цивилизация отличается от вашей очень и очень. Русалки, например, действительно есть. Морские животные, имеющие внешность, очень похожую на человеческую. Отдельные идиоты способны вступать с ними в половую связь, несмотря на яростное их сопротивление, ну так некоторые и с овцами способны. Лошадь – основной вид транспорта. Нету здесь двигателей внутреннего сгорания, потому что нет нефти. Вообще. Может, потому мы пошли по другому пути развития… Порталы, запись информации… Знаешь, я после получения этого гонорара, скорее всего, перестану работать на «Стрелу». Человеческий мозг неограничен только теоретически, а на практике часто возникают проблемы от переизбытка внесенной информации. В меня уже больше некуда записывать, это я тебе по секрету говорю. Я подошел к пределу, а значит, далеко не всякое задание смогу выполнить. А я тщеславен. Хочу уйти непревзойденным.

– Посочувствовать тебе?

– Нет, не нужно. Я своей жизнью доволен. И если бы не это вот дело, я бы продолжал работать, засунув подальше свое тщеславие. «Стрела» бы втискивала мне новые данные, и со временем мозг бы взорвался или расплавился…

– А просто так тебя бы не отпустили?

– Отпустили бы, хоть завтра. Конечно, из «Стрелы» навсегда не уходят, конечно, о ней болтать станет только безумец… Только я, Женечка, привык к определенному образу жизни и менять его ой как не хочу. Ты – мой шанс.

– Как трогательно, – насмешливо сказала Женя. – Твои мотивы мне вполне понятны, а мое мнение на сей счет тебя не волнует.

– Волнует, – возразил он, – только во внимание не принимается. Эмоции эмоциями, а дело делом. Ты извинишь? Я в кустики…

Женя кивнула. Проза жизни. Тут судьба, понимаешь, решается, а ему в кустики приспичило. Так ведь и ей тоже. Судьба судьбой, а организм переполнен апельсиновым соком и «Фантой». Решается? уже решилась. Верить? не верить? бороться? Женя привыкла не то чтоб бороться с судьбой, а стараться ее не замечать, она сама по себе, а рок, фатум, кисмет – сами по себе. Вот они обиделись на функцию игнора и отомстили.

Она дождалась Тарвика, бездумно глядя на реку, отлучилась в кустики, бездумно глядя на листву, вернулась и посмотрела на мужчину своей мечты сверху вниз. Пятьдесят тысяч он любит больше. Откровенно. Очень хотелось именно что швырнуть ему в морду и кольцо с брильянтом, и медальон с портретом, но мы не дети, а Женя Ковальская даже и не истеричная особа. Она села не прежнее место, обхватила руками колени, положила на них подбородок и принялась разглядывать человека, которого раньше не знала. Было так больно, что не хотелось дышать, только Тарвику этой боли видеть не надо.

– Ну хоть что-то ты расскажешь об это мире?

– Да все что хочешь, – легко отозвался он. – Нормальный мир. Не хуже твоего, на мой взгляд, так даже лучше.

– Например, орденами, разыскивающими неведомые символы за офигенные деньги.