Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

  Юл успел отпрянуть, и меч со свистом прошел в двух мизинцах от его лица. Парень выхватил гладиус, молниеносно отскочил вбок, подобрал с пола малую боевую лопату, теперь у него имелось явное преимущество. Разумеется, убивать девушку он не собирался, но вот только она, раскрасневшаяся, подобравшаяся, будто саблезубый каплан перед решающим прыжком, жаждала пролить кровь.

  - Послушай, Хона, нельзя же быть такой неуравновешенной, ты на лицо свое глянь! У тебя сосуды полопаются. Знаешь, что такое кровеносные сосуды?

  - Умри! - рыкнула девушка и бросилась на противника.

  Юл не без труда отразил несколько ударов. Все-таки мелкая мерзавка умела драться.

  - Хона, перестань! Мне придется поступить с тобой как с Хорексом.

  - Не придется! - и акинак со звоном отскочил от стального лотка лопаты. - Какая же ты скотина!

  Юл парировал еще три или четыре выпада, когда краем глаза заметил движение возле ворот. Он бросил туда быстрый взгляд. К сражающимся крались худощавые люди с лицами, выкрашенными в разные цвета. Из одежды на них присутствовали лишь набедренные повязки, а в руках они держали шиповые палицы и деревянные копья, к которым были привязаны заостренные ржавые куски металла. Они бесшумно заходили внутрь храма, выстраиваясь в дугу.

  - Хона, там какие-то дикари... - голос парня дрогнул.

  - Дважды на твою уловку я не попадусь! - клинок в очередной раз был отбит лопатой.

  - Хона, я серьезно! - Юл отскочил, и меч байкерши вновь не достиг цели.

  - Серьезно он! Скотина!

  Испуганно заржали лошади, и только тогда девушка обернулась. Дикари тут же застыли, будто они и не живыми были вовсе, а памятниками, чем-то схожими с монументом, стоящим снаружи здания.

  - Беги к байкам! - успел шепнуть Юл, прежде чем люди в набедренных повязках, издав громогласный клич, ринулись в атаку. Хона метнулась к лошади, а Юл принял боевую стойку. Один из дикарей, рыжеволосый и толстомордый, злобно щурясь, кинул дротик. Но не попал.

  Другой ублюдок обрушил на парня дубину, усеянную ржавыми гвоздями, но младший правнук успел поднырнуть под него, черканув бедро неприятеля лопатой, и сразу же с разворота рубанул его гладиусом по спине. Протяжно взвыв, дикарь рухнул наземь. Другой абориген получил плашмя лопатой прямехонько в лоб. А в третьего Юл швырнул ногой лежащее возле кострища седло, тот, перекувыркнувшись, расшиб себе голову.

  Убитый и два оглушенных соплеменника мгновенно остудили пыл нападающих. Образовав полукруг, рыча и изрыгая проклятия на каком-то странном, искаженном или, скорее, безграмотном языке, они начали медленно надвигаться на парня. Кто-то метнул дротик, но Юл успел отклониться.

  Вдруг послышался крик Хоны. Она вскочила на лошадь, съездила ногой по морде дикарки, которая пыталась ее стащить с байка. Сзади к девушке подбежал бородатый увалень, замахнулся палицей. Еще немного и он обрушил бы дубину на круп лошади, но Юл успел метнуть боевую лопату, которая, бешено свистя, пролетела пол зала, и с чавкающим хлюпом вошла в глотку дикаря. Тот, издав сиплый звук, уронив себе на темя палицу, упал. Хона, бросив тревожный взгляд на Юла, пришпорила лошадь и поскакала к выходу. Ее попытались схватить два аборигена, но она их с легкостью сшибла. Вторая лошадь помчалась следом, и, казалось, вот-вот покинет стены баггерского храма, однако прилетевшее неизвестно откуда копье вонзилось в шею несчастного животного, и оно, жалобно заржав, рухнуло возле самого выхода. Байк пытался встать, но копыта его беспомощно скользили по захламленной плитке. Наконец, бородатый дикарь подбежал и трижды опустил дубину на голову лошади, и та навсегда замерла. По полу начала медленно растекаться густая бардовая лужа.

  "Вот и все", - сердце Юла будто провалилось в бездну. Он остался один на один с дикарями. Хорошо, хоть Хона успела удрать...

  Аборигены, почувствовав на себе боевое искусство парня, не решались перейти в наступление. Они размахивали палками, дротиками, дубинами, рычали, плевались, но никто не хотел жертвовать собой.

  Наконец, женщина с обвисшими, высушенными грудями и с перекошенной от ярости, разукрашенной в три цвета рожей, бешено тараща налитые кровью глаза, ринулась на Юла. Она была вооружена только заостренным камнем. Не рассчитав прыжок, женщина напоролась на выставленный вперед гладиус. Остальная дикарская масса тут же пришла в движение. Парень не смог вытащить меч из аборигенки, зато она закрыла его от нескольких дротиков. Юл, потеряв равновесие, повалился вместе с мертвым телом, тут же вскочил на ноги. Уже без гладиуса. Увернувшись от очередного дротика, отпрянул на три шага, споткнулся, снова упал. Врезал кому-то промеж ног, и тут же новый дротик, зацепив ушибленное плечо, рассек его и отскочил куда-то в сторону. Юл закричал, попытался отползти, но уперся в стену. Над ним навис узколобый гигант с массивными челюстями, в маленьких глазках которого пылала тупая злоба. Он занес над парнем огромную дубину.

  - Нет! - внезапно послышался окрик. - Нет, Валуй! Еда много! Эта еда потом. Еда убить - еда гнить!

  Громила недовольно зарычал, затем открыв зубатую пасть, исторгнул:

  - Ну, Милон!