Надежда рода: убить императора

Медленно зачерпнув немного супа с самого края тарелки, я поднес ее к губам и подул на жидкость. Осторожно попробовав, на вкус я утвердился в своих предположениях — это действительно был суп, но без какого-либо странного привкуса, который непременно должен был быть при обычном использовании яда.

Все же аристократы империи были признанными алхимиками во всей Европе и при желании они могли бы синтезировать отраву любой силы.

Все это время я ощущал на себе неотрывный взгляд дяди и когда я проглотил порцию супа он одобряюще захлопал и сказал:

— Молодец, ты мой настоящий племянник и не просто племянник, а герой войны сумевший выбраться из пекла.

Я думал он просто тянет время, пока яд начнет действовать, но я окончательно успокоился, когда он взял ложку и приступил к еде, а вслед за ним и все присутствующие за столом.

Когда мы почти доедали, я решил реализовать свой план, который я задумывал с тех пор, как приклеил этикетку от бутылки на плечо Рамана в электрокаре. Он сидел слева от своего отца, и я усмехался про себя, когда дядя бросал на него странные взгляды. Я вытащил пустую бутылку Рамана из-под своего жилета и тихонько подложил её под стол. Когда у меня появилась возможность, я легким пинком ноги подкинул бутылку в сторону моего дяди так, чтобы она остановилась между его ног и казалось, что выпала из кармана Рамана.

Я понял, что затея удалась, когда дядя Юрген вдруг недоуменно застыл, а затем в его глазах появились проблески недоумения.

Он наклонил голову вниз и застыл уставившись у себя между ног и в то же время я понимал какая буря чувств его одолевает еще до того, как он поднял голову и взглянул на Рамана такими глазами, что я бы не никогда не хотел оказаться не его месте.

Все остальное я понял из переглядываний моих родных и звука тихого позвякивания посуды на столе, постепенно сходящего на нет. Назревала буря и тут уже терпению дяди пришел конец, когда он покраснел, а вены на его шее вздулись и приобрели синий цвет.

— Раамааааан! Ах ты конская подкова! — взревел он. — Значит, это ты паскуда воруешь мои запасы из погреба!?

Когда я увидел, как мой кузен сжался от страха и зажмурился, чтобы не видеть этих громадных гневных глаз, словно у разъяренного быка, мне стало его жалко. Но я знал, что это лишь начало моей мести, и ничто не остановит меня.

Раман, похоже, догадался об истинных мотивах моих действий, и пока его отец готовился наказать его за все проказы, Раман успел несколько раз бросить на меня взгляды, полные ненависти и презрения.

— Я тебе еще припомню, — прошипел он сквозь зубы, мрачно глядя мне прямо в глаза. — И не надейся, падаль, не прощу!

Я лишь усмехнулся довольный своей новой выходкой.

Моя двоюродная сестра Наташа закрыла лицо руками и выбежала из-за стола, но мне не было жаль ее, если вспомнить, как она сама обошлась со мной раньше, когда Алекс однажды посмел признаться ей в своих чувствах.

Единственно кого мне было жаль так это младшую кузину Милу, которая разревелась от эмоциональных речей своего отца так, что даже прибежали слуги и поспешили отвести её в более спокойное место.

Я вышел из-за стола, ощущая себя полным удовлетворения. Мне удалось частично отмстить за прошлые обиды, но слова Рамана все еще звучали угрожающе в моей голове. Я знал, что он не остановится на этом и постарается отомстить, хотя я ничего плохого не сделал.

Но теперь, наконец-то, я мог дышать спокойно, потому что правда восторжествовала. Раман больше не сможет обвинять других в своих преступлениях. Не сможет убежать от ответственности, перекладывая вину на садовника или механика.

А вот кстати и он сам — механик Радион, выходил из своей подсобки. Он был облачен в рабочую одежду и его руки были покрыты грязью. Он служил в конюшне моего дяди и заботился о порядке и чистоте. Вид его напомнил мне о том, что моя победа была не только моей, но и его тоже.

Увидев мое сияющее лицо, он сперва не понял, чем оно вызвано, и спросил:

— Что-то случилось, господин?

Я же в свою очередь вспомнил, как воняло от Рамана за столом и ответил:

— Радион, не знаю куда ты отнес Рамана, но несло от него, как от стада немытых козлов, копающихся в дерьме, а при дворе таких не любят.

Я повернулся и протянул механику кулак с оттопыренным большим пальцем — так я обычно указывал жестом, что все прошло просто замечательно.

Он недоуменно хмыкнул осознавая, что я остался доволен его службой, а я открыл дверь своей комнаты и вошёл внутрь.

Предстояла первая ночевка в своей комнате после моего двухмесячного отсутствия здесь. И что-то мне подсказывало — эта ночь не будет спокойной для меня сегодня, даже несмотря на пышные подушки и комфортную кровать, которых я был лишен за все время своей недолгой службы в императорской армии.

Я испытывал, скорее, разочарование, чем страх. Все внутри меня сжималось от дурных предчувствий.

Утро вечера мудренее — думал я, подходя к кровати и стягивая с себя одежду, хотя я все же не стал раздеваться до гола и оставил на себе легкое белье.