Надежда узника

Спустя несколько дней после того инцидента, когда я от ярости задышал самостоятельно, пришел Толливер. Он сразу начал извиняться:

– Простите, сэр, если я вел себя нетактично, но мне очень хотелось, чтобы вы поскорее избавились от трубки в горле.

– Черт возьми, Толливер! Я давно искал предлога, чтобы отправить вас в отставку. – Это признание вырвалось у меня помимо воли, так неожиданно, что я смутился и покраснел.

– Теперь отправите, сэр?

– Нет. Просто некем вас заменить. Да и не хочу искать вам замену. Будьте, как и раньше, моим помощником.

– Вы считаете меня хорошим помощником?! Извините, сэр. Спасибо.

– Подыщите мне место, где бы я мог ночевать, когда выйду из клиники. Работать мы будем в Адмиралтействе.

– Есть, сэр. Чем мы займемся в первую очередь?

– Пока не знаю. – Я устало сел на кровать. – Идите, мистер Толливер.

– Есть, сэр. – Он вышел в лучшем настроении, чем пришел.

– Теперь вы мне верите? – спросил Фредерик Мантье.

Мы сидели на скамейке перед правительственным зданием. Неподалеку рабочий ремонтировал побитое осколками крыльцо. Фредерик постоянно держал ладонь поднятой, прикрывая глаза от слепящего солнца. Я знал, что у него болит голова. После допроса под наркотиками самочувствие всегда паршивое. Но это пройдет.

– Верю, – ответил я.

– Вы собираетесь судить меня за участие в подпольном движении, как Палаби и Фолькстэдера?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что вы только обсуждали различные возможности. Противозаконных действий вы не совершали.

– За слова тоже судят.

– Не изводите меня, Фредерик. Даже если за вами были какие-то грешки, вы уже их искупили.

Лестница перед входом была уже почти восстановлено. Надолго ли? Не сбросят ли рыбы еще больший метеорит?

– Тогда я вернусь домой. Дела на плантации запущены, надо приводить их в порядок.

– Можете остаться, нам нужна помощь. Хотите стать членом Правительства? – предложил я.

– Нет. – Мантье потер глаза. – В вашем правительстве быть не хочу. Кроме того, я не умею ладить с людьми.

То же самое мог сказать о себе и я. Однако долг превыше всего. Ведь Де Марне поставил меня во главе всех оставшихся на этой планете Военно-Космических Сил. Надо ждать возвращения «Каталонии». Когда мы говорили с адмиралом? Кажется, через два дня после того, как я ушел из госпиталя, не прислушавшись к предостережению доктора Абуда.

– Капитан, когда вы собираетесь провести суд? – спросил Мантье.

– Не знаю, Фредерик. Через несколько минут должна подойти миссис Фолькстэдер. Миссис Палаби тоже хочет со мной поговорить. После этого я приму решение.

– Не забывайте, что Надежду обустроили мы, плантаторы.

– Я признаю ваши заслуги, но они не дают вам права на государственную измену. – Я встал, прикрывшись рукой от солнца, всмотрелся в яркое небо, – Кажется, это вертолет.

– Похоже. Ну, я пойду.

В ожидании вертолета Фолькстэдеров я подтянул галстук, пригладил волосы. За дни, проведенные в клинике, я соскучился по униформе, и теперь радовался привычному мундиру, хотя рубашка натирала еще нежные послеоперационные швы.

Из вертолета вышли миссис Фолькстэдер и, к моему удивлению, Сара Бранстэд. Жаль, без нее разговаривать с Леотой Фолькстэдер было бы проще. Я по-военному поприветствовал их, пригласил сесть.

– Вы арестовали Арвина незаконно, – с места в карьер пошла в атаку Фолькстэдер.

– А вы, миссис Бранстэд, по какому вопросу хотите ко мне обратиться? – спросил я, выигрывая время.

– Раньше вы называли меня Сарой. Разве с тех пор что-то изменилось?

– Хорошо, – изобразил я улыбку. – Итак, какова ваша роль в предстоящем разговоре?

– Мы с Фолькстэдерами дружим семьями. Я хотела помочь своей подруге, и Хармон одобрил мое намерение.

– Миссис… э… Сара, видите ли, в чем дело… Арвин поступил нехорошо. Он позволил вовлечь себя в восстание против законной власти.

– Мы никогда не лезли в политику! – всплеснула руками Леота Фолькстэдер. – У нас не самая большая и не самая процветающая плантация, мы не могли себе позволить выступать против новой власти. Ваше старое правительство рухнуло, Лаура провозгласила Республику, это было так естественно. С какой стати мы должны были сопротивляться? Вырази мы ей свое несогласие – она когда-нибудь припомнила бы нам это. Что нам оставалось делать?

– Арвин не был молчаливым наблюдателем, – возразил я. – Он предоставил заговорщикам грузовики, людей и прочую помощь, активно участвовал в восстании.

– Для вас мы сделали больше! Разве можно быть таким неблагодарным?!

– О какой помощи вы говорите, миссис Фолькстэдер?

– Мистер Сифорт, – вмешалась Сара Бранстэд, – я тоже была там.

О чем они говорят? Я порылся в памяти, но так и не понял, что они имеют в виду.

– Леди, объясните, пожалуйста.

– Помните ваш визит к Бранстэдам? – принялась рассказывать Леота. – С вами был лейтенант Тамаров. Когда вы собрались уезжать, я отозвала вас в сторону, чтобы Арвин мог поговорить с вашим помощником. Помните?

– Помню. И что дальше?

– Мы с Арвином решили поговорить не с вами, а с вашим помощником, чтобы беседа носила неофициальный характер и при случае вы имели полное право сообщить начальству, что мы вас не предупреждали.