Надежда все исправит

Стоя в тени колонны с зеркалами, я листала ленту соцсетей, проверяя, кто уже успел выложить поздравление с отметкой моего имени, а кто – нет. Время от времени я поднимала глаза на мелькающую в коридоре бабульку со шваброй. Что бы такого сделать, чтобы она отстала от меня со своей второй обувью?

– В другое место нельзя встать? – грубо спросил один из рабочих, заносящих мешки со стройматериалами в холл.

Я смерила его взглядом, полным презрения, и уже раскрыла рот, чтобы вежливо указать наглецу направление движения, как в дверях появился Николай Николаевич в окружении учеников. Его сияющая улыбка немного сбила меня с толку, и я только махнула рабочему, чтобы не докучал мне.

– И в футбол погоняем? – спросил мальчишка, с восхищением глядя на физрука.

– И в футбол! – смеясь, отвечал тот, ведя за собой толпу детей.

– А в вышибалы будете с нами играть? – вскрикнула девочка, не отходящая от своего учителя ни на шаг.

Николай Николаевич посмотрел на нее веселым взглядом и согласно кивнул.

– Сегодня вы сами выбираете занятие. Постараемся успеть все, – пообещал он, и дети, радостно шушукаясь, отлипли от Николая и зашуршали пакетами со второй обувью.

Заметив меня, физрук приветливо улыбнулся и скинул с плеч спортивный рюкзак, из которого достал пакет с кроссовками.

– Что, Надежда Львовна, опять оставила вторую обувь дома? – по-доброму усмехнулся он, и я с трудом заставила себя нахмуриться. Как оказалось, долго злиться на этого человека в кошмарных ярких толстовках выходит сложно.

– Я не собираюсь носить сменку из-за одного урока, – фыркнула я.

– Это же для чистоты в школе, – возразил парень, убирая грязную обувь в пакет, – Или ты и дома ходишь в этих чудесных ботиночках?

Я выставила вперед руку и слегка потрясла пальцем:

– Эти чудесные ботиночки стоят как твоя машина, между прочим!

– Правда? – ничуть не обидевшись, физрук присел, чтобы завязать шнурки, – На моей машине, кстати, нет царапин. Чего не скажешь о твоих ботиночках.

Парень задумчиво хмыкнул и поднялся, снова возвысившись надо мной.

– Что? Какие царапины? – я громко сглотнула и, вытянув вперед одну ногу, внимательно осмотрела ботинок.

– На другой ноге с внешней стороны, – пояснил Николай, с любопытством наблюдая за тем, как бледнеет мое лицо.

Я перевела глаза на вторую ногу и увидела, как на черной коже буквально светится белая царапина, будто я пропорола ногой чертов айсберг и вот-вот уйду под воду от досады.

– Это все ваши отвратительные дороги! – вскрикнула я, протянув руку к покалеченному ботинку и сразу отдернув ее. Не могу коснуться этого ужаса!

– Я мог бы подвозить тебя утром, – предложил Николай, – Мне несложно делать небольшой круг один раз в неделю.

– Я в твою машину больше не сяду! – пробурчала я, чувствуя, как начинаю закипать, но Николая это, казалось, совсем не смущало. Он продолжал улыбаться, глядя на меня, как на взбалмошного ребенка.

– Ну нет, я не езжу на работу на машине, пока не выпадет снег, – он пожал плечами, – У меня есть велосипед. И место на багажнике еще свободно.

Парень подмигнул, а я чуть не поперхнулась от негодования. Велосипед?! Как он мог такое предложить мне – дизайнеру, привыкшему к роскошным автомобилям и личным водителям.

– Надежда Львовна, доброе утро! – робкий девичий голосок заставил меня на время забыть про шутника физрука и обернуться.

Напротив меня стояла Вера – та самая скромница с косичками, которая предложила повязать крючком и этим спровоцировала драку посреди урока.

– Доброе, – пробурчала я недовольно, а девочка в ответ протянула мне шоколадку, к которой джутовой веревкой был привязан букетик из осенних листьев. – Что это?

– С днем учителя! – воскликнула девчонка, нерешительно посматривая на меня в ожидании того, что я приму подарок.

– Я не ем шоколад, – я помотала головой, – И я не учитель вовсе. Я дизайнер. Ясно?

Взгляд Веры потух, и девочка, кивнув, развернулась и побрела по коридору, крепко сжимая в руках дешевую шоколадку.

Цокнув языком, я повернулась к Муромцеву – тот, кажется, впервые смотрел на меня абсолютно серьезно, без единой смешинки во взгляде.

– Ты правда такая? Я думал, ты просто играешь, – разочарованно произнес он.

– Какая? – я нахмурилась, предвкушая нелестную характеристику.

– Капризная. Высокомерная. Будто вокруг тебя не люди, а плебеи, недостойные твоего внимания, – жестко ответил он и, одарив меня холодным взглядом, развернулся и ушел в сторону спортзала.

А я осталась одна, и только непонятное дурацкое чувство зашевелилось где-то глубоко внутри меня. Стыд? Непонимание? Желание остановить парня, вцепившись в его рукав, и крикнуть: «Я не такая!»?

А я правда не такая?

Антон отправил меня в этот гадкий Булкин, потому что посчитал, что работа в школе поможет мне справиться с шероховатостями характера. Только он не знает, что эти шероховатости я годами оттачивала самолично, чтобы ни один окружающий меня «плебей» не увидел, какая я на самом деле за всеми этими зазубринами.

Прозвенел звонок, приглашающий учеников и учителей на урок, и только я все еще стояла в холле, так и не решив, как обмануть Мойдодыршу со шваброй.