Надежда все исправит

Поверьте, я прорабатывала его натальную карту с личным астрологом. Мой дорогой Антон Игоревич падок на мягкую женскую энергию, и совершенно неудивительно, что, однажды сбив меня на пешеходном переходе, он так проникся уязвимостью девичьего тела и моими манерами, что больше не смог отпустить меня. И бережет меня как зеницу ока вот уже два года.

– Поедем куда? – спросил Маттео, глуповато скривив лицо, и я в очередной раз подумала, что имя Маттео для него действительно преисполнено неоправданно высоких ожиданий, недостижимость которых этот паренек даже не осознает.

– Домой, – коротко ответила я и, отвернувшись от водителя, уверенной походкой направилась к выходу.

Антон вернется через два дня, и тогда мы серьезно поговорим о том, какое место в наших отношениях занимает Гела Микаэловна и где на самом деле должно быть ее место.

***

– Надин, милая моя, я не понимаю, почему ты злишься, – повторил Антон, сложив ладони домиком и уперев в них свой лоб.

По его голосу было слышно, как капля за каплей терпение утекает прочь, оставляя место растущему раздражению. И в любой другой день с моей стороны было бы грубо усугублять ситуацию, но один вид Гелы, довольно покачивающей тощей ножкой, выглядывающей из-под широкой штанины брюк, выводил меня из равновесия.

О каком равновесии вообще может идти речь, когда эти двое решили избавиться от меня так, словно я старая вещица, которую еще жаль унести на мусорку, но и оставлять в доме не хочется.

– Я никуда не поеду! – снова уперлась я, направив на Гелу взгляд, полный презрения.

Он усмехнулась и призывно вскинула брови, ясно давая понять, кто из нас двоих лидирует в этом споре. Поверить не могу, что Антон встал на ее сторону! Я чувствовала себя глупенькой беспомощной девочкой, отец которой женился на противной мачехе, и та при первой же возможности отправилась собирать детские вещички, чтобы отправить новоявленную падчерицу в далекий-далекий интернат.

– Там хорошие условия, – настаивал Антон.

В далекий-далекий интернат с хорошими условиями.

– Я не понимаю, зачем это нужно, —вспыхнула я, вскакивая с места.

Антон молча смерил меня долгим терпеливым взглядом. В какой-то момент мне показалось, что в его взгляде мелькнуло сожаление, будто он никак не мог понять, почему потратил столько времени на эту взбалмошную малолетку.

Эта мысль заставила меня успокоиться. Я взяла себя в руки и отошла к окну, до боли вцепившись в деревянный подоконник. Вид ухоженных кустов за окном отвлек от горящих глаз Гелы, которая хоть и молчала, но мне все же казалось, как она шепчет над моим ухом о том, какая я неудачница.

– Давай я объясню, детка, – деловито заявила она, и мне стоило неимоверных усилий, чтобы не взорваться от одного слова «детка».

Какая я ей детка?! Да, мне двадцать семь, а Геле сорок три или что-то около того, по любительницам уколов ботокса сложно определить истинный возраст. Но разве преимущество в прожитых годах дает кому-то право ставить себя выше остальных?

– Ты стала слишком капризной с тех пор, как появилась в жизни Антона Игоревича, – с укором произнесла Гела, и я, не сдержавшись, перевела удивленный взгляд на возлюбленного.

Тот смотрел на меня так, будто хотел успокоить и поддержать, но в воспитательных целях должен был проявить жесткость. Можно подумать, Гела Микаэловна отшлепает его, если он ее ослушается. Кто вообще тут начальник?

– Антон! – я вскрикнула от возмущения, – Что она себе позволяет?!

Мужчина покачал головой и отвел взгляд, не в силах смотреть, как препираются две его самые близкие женщины: невеста и личная помощница. Иногда я даже не могу понять, кто из нас ему действительно ближе.

– Вот об этом мы и говорим, – снова начала Гела, одним словом «мы» давая понять, что Антон тоже имеет отношение к моей экзекуции, – Ты стала бросаться на людей, смотреть на всех свысока, щеголять своим положением. Пойми, Надин, Антон Игоревич из простой семьи и всего этого, – женщина обвела руками шикарную гостиную нашего дома, – Он достиг своим трудом. Ему больно смотреть, с каким презрением ты относишься к окружающим.

Игнорируя Гелу, я снова глянула на Антона. Печальный взгляд только подтверждал слова его наглой помощницы. Они в самом деле решили отправить меня на исправительные работы.

– Ты отправишься в школу в городок неподалеку. Компания Антона Игоревича как раз проводит в ней капитальный ремонт в рамках благотворительной программы. Поработаешь учителем труда, пообщаешься с простыми людьми, – Гела перечисляла и другие виды пыток, но дальше я даже не слушала.

– Учителем труда? – возмутилась я, —Я дизайнер!

Я активно работаю над дебютной коллекцией, которую собираюсь представить на конкурсе летом, а теперь мне придется отложить карьеру в долгий ящик и отправиться учить неблагодарных детишек делать ровные стежки тупыми иголками?

– Вот и сошьешь с ученицами пару дизайнерских фартуков, – продолжала Гела, и с каждым новом словом я ненавидела ее все больше. Хотя куда уж больше.

– Антон, скажи, что это шутка, – взмолилась я, глядя на мужчину жалобным взглядом, но тот в ответ только покачал головой.