Надежду убивают первой

Я отпустила солдата домывать полы, так как через окно увидела, что вернувшиеся с прыжков парашютисты уже уложили свои парашюты и возвращаются из ангара в раздевалку. А ведь я до сих пор так и не переложила подслушивающее устройство. Другого момента может не представиться!

В считаные секунды я оказалась в раздевалке, заперев на щеколду дверь, достала из вазочки «жучок». Чтобы открыть заветный шкафчик, пришлось поработать отмычкой. А так как я совершенно не представляла, какой из них принадлежит Олегу, то работать пришлось наугад. В точку я попала лишь с третьей попытки. Прикрепила «жучок» к внутренней стороне чехла сотового телефона Олега, который он, как я и предполагала, оставил в своем шкафу, и вышла к спортсменам. Настало время проявить свои способности и таланты на новом поприще — в парашютном спорте.

До этого момента я была сосредоточена на выяснении обстоятельств гибели Брянского и почти не вспоминала о предстоящих прыжках. Мысль о страхе была изрядно притуплена массой полученной информации. И вот теперь легкое беспокойство начало заполнять мою душу, распахнутую настежь для всяческих авантюр.

Олег, увидев меня в спортивном костюме, лукаво, словно раскрыл мою тайну, подмигнул.

— Решилась все-таки? Молодец! Теперь главное — не струсить перед самым прыжком. Постарайся пока об этом не думать.

— Надо просто разозлиться, как это случилось со мной! — перебил его Павел.

К разговору подключились другие спортсмены, посыпались советы со всех сторон.

Если раньше я даже не задумывалась о своем психологическом состоянии и, возможно, осталась бы относительно спокойной до посадки в вертолет, то теперь, с такой группой поддержки, избежать стресса было, похоже, невозможно!

Конечно, перед парашютистами я изображала стойкого оловянного солдатика. На самом же деле меня начал бить жуткий мандраж, предательски задрожали колени. «А надо ли мне это?» — пронеслась в голове провокационная мысль. Я попыталась ее отогнать, но она снова и снова упорно возвращалась в мое сознание.

В самый неподходящий момент появился Костин. Следом за спортсменами на ватных ногах я поплелась к ангару получать парашют.

Прыгать с парашютом с принудительным раскрытием купола нас набралось всего семеро. Костин очень доходчиво объяснил мне, как надевать ранец — какие ремни набрасывать на плечи, а какие протаскивать между ног, как все это крепить и застегивать. Парашют был настолько тяжелым, что казалось, будто я взвалила на спину мешок с песком.

Хорошо, что я не видела себя со стороны, однако ироничная улыбка Костина и так обо всем мне рассказала.

Конечно, я могла отказаться. Это совсем несложно — два слова Костину, и я остаюсь на земле. Парашют-то уже у меня. Но нет! Этого он от меня ни за что не дождется! Да и я буду тогда не я. Таня Иванова никогда не отступает перед препятствиями!

По отработанной схеме все мы выстроились в шеренгу. Костин приступил к инструктажу и проверке парашютов. Я пыталась вникнуть в суть его слов, но почему-то слышала только стук своего сердца и обрывки фраз, механически повторяя за инструктором манипуляции с парашютными составляющими.

— Ваша задача, Татьяна, приземлиться на поле в любом выбранном вами месте, главное — не улететь за ограждение военной части и, конечно, уберечь от травмы ваши стройные ноги, — серьезно сказал Костин, проверяя крепления.

Я с видимым спокойствием лишь кивала в ответ. Он протянул мне мягкий защитный шлем, вернулся к ангару и запер его.

— Все готовы? — закончив предполетную подготовку, спросил у спортсменов Костин.

Получив положительный ответ, он повел нас к вертолету, управляемому Горынычем.

Меня пропустили поближе к пилотской кабине — как самой легкой, мне предстояло прыгать последней.

Завелся двигатель. С грохотом и свистом вращая лопастями, вертолет начал набирать высоту.

Парашютисты сидели на лавках со спокойными, не перекошенными от страха лицами, даже умудрялись при таком шуме о чем-то разговаривать и смеяться.

Мне было не до смеха. Возможно, сидящие рядом спортсмены — вполне нормальные, здоровые люди, однако о себе я такого сказать уже не могла. Ужасные догадки о собственном сумасшествии вдруг закрались в воспаленный мозг. Очень скоро они сменились твердой уверенностью в моем тяжелом умственном расстройстве и безнадежности выздоровления даже с привлечением наших лучших медицинских специалистов и заграничных профессоров.

Мерзкий громкий сигнал оповестил о том, что вертолет набрал нужную высоту и мы можем приступать к прыжкам.

Мне было страшно идти к вертолету, очень страшно подниматься, но стало куда хуже, когда инструктор скомандовал: «Встали!»

Мы выстроились у выхода. Костин пристегнул наши карабины к тросу. И вдруг я отчетливо и трезво осознала все, что он говорил мне во время инструктажа: «Подойдешь к двери, прижмешь голову, руки на лямки. После выхода из вертолета будет хлопок по плечам, перед раскрытием — тряхнет…»

Рампа открылась. Парашютисты начали покидать вертолет: один, второй… пятый.

Я на секунду остановилась у края люка. Страх почему-то исчез. Казалось, я нахожусь перед порталом, ведущим в иной мир.