Надежды леди Коннот

– Как только я их увидел, любимая, сразу понял, что они тебе пойдут! Я собирался немного придержать их и сделать тебе сюрприз на день рождения, но мне показалось, что тебя необходимо подбодрить, чтобы ты развеселилась. Мне удалось получить у Ранделла хорошую скидку; он надеется, что в будущем, став герцогом, я не оставлю его своим вниманием.

– Да уж, не сомневаюсь. – Сефора старалась сдержать сарказм, но не поняла, удалось ли ей это, потому что жених развернулся и пристально посмотрел на нее.

Раньше она так не поступала; сарказм называют юмором бедняка. Сегодня же она ничего не могла с собой поделать. Люстра над ними напоминала размытое пятно света под водой, и Сефора вдруг почувствовала, что задыхается.

Все вокруг было живым, движущимся олицетворением жизни: пять сотен человек, мириады оттенков цвета, аромат тонких блюд и дорогих вин. Не думая, она потянулась к хрустальному бокалу на длинной ножке, который только что вынес лакей на серебряном блюде; и если Ричарду не понравился ее жест, по крайней мере, ему хватило ума не говорить об этом.

Она редко пила спиртное, но сегодня освежающий напиток ее совершенно не привлекал. Цветом он почему-то напоминал воду в Темзе: мутный, холодный и непонятный. Она жадно выпила вино, как человек, который обнаружил источник воды посреди бесконечной африканской пустыни, и потянулась за вторым бокалом. Мать осуждающе покачала головой; Ричард прикусил губу, пытаясь улыбнуться. Его глаза полыхнули гневом.

Но ей стало так хорошо – тихое бегство, которое утихомирило постоянный страх и сделало все вокруг более сносным. Даже безвкусный новый браслет, мерцающий в свете люстры, показался более привлекательным.

Музыканты заиграли вальс. Когда жених взял ее под руку и повел танцевать, она не сопротивлялась. Его близость перестала так раздражать ее, как еще десять минут назад; она подумала, что, вероятно, вела себя слишком резко с мужчиной, который, в конце концов, любит ее. Он не виноват, что не научился плавать.

К постоянной близости она привыкла. Его короткие каштановые волосы хорошо пострижены и уложены; запах его лосьона после бритья с нотками бергамота и мускуса был ей хорошо знаком.

– Ты выглядишь очень хорошенькой, Сефора. – На сей раз его улыбка была неподдельной, и на миг она увидела в нем мальчика, с которым вместе росла и играла, хотя его следующие слова совершенно уничтожили ностальгию. – Правда, мне кажется, что тебе больше не следует пить вино.

– Почему? Оно только начало действовать на меня!

– Ты уже выпила два полных бокала, любимая; вино ударит тебе в голову, и ты станешь легкомысленной.

– Легкомысленной? – повторила она, словно катая слово на языке; оно ей понравилось.

Никогда в жизни она не была легкомысленной. Она всегда была серьезной, сдержанной и вежливой – пока не упала в реку и не узнала о себе нечто новое. Ей все труднее было скрывать то, что она обнаружила там, под водой.

Всего на секунду ей показалось, что она ненавидит своего жениха так пылко, что способна его ударить. Но секунда прошла, она снова стала самой собой. Собственный порыв ее напугал, и от страха она стала бессильной.

Кто таится внутри ее? Что прячется под красивой, ангельской внешностью, под лимонным шелковым платьем, под кудрявыми волосами, под изящными, расшитыми драгоценными камнями туфельками у нее на ногах?

Вдруг у нее разболелась голова, да так сильно, что ее замутило. Ричард в редкую минуту сочувствия понял, что с ней, и повел ее к креслу у стены вдали от толпы.

– Посиди здесь, Сефора, а я разыщу твою матушку. Вид у тебя совсем не цветущий.

Она лишь кивнула в ответ и посмотрела ему вслед. Его субтильная фигура скрылась в толпе, и на его месте появился мужчина, которого она сразу узнала.

– Вы! – прошептала она, понимая, что ведет себя не слишком вежливо. Перед ней стоял Фрэнсис Сент-Картмейл.

– Рад видеть, что вы поправились, леди Сефора. Очень жаль, что я не остался и не позаботился о вас после того, как… – Граф замолчал.

– После того, как я едва не утонула? – закончила она за него, и он улыбнулся; улыбка немного смягчила его лицо: шрам на левой щеке уменьшился, а три царапины на правой щеке почти скрылись в ямочке.

– «Едва не утонула» – сильно сказано. Будем считать, что вы просто сильно промокли.

Вот в каких словах она нуждалась! Рядом с ним она забыла о страхе и ужасе, не отпускавших ее после случившегося. Когда он смотрел на нее, в его глазах плясали веселые огоньки. Сефоре хотелось, чтобы он продолжал говорить, но он молчал, хотя молчание, которое воцарилось между ними, было красноречивее любого разговора.

– Благодарю вас, – с трудом выговорила она наконец.

– Не стоит благодарности, – ответил он и ушел.

Вскоре вернулся Ричард в сопровождении ее матери. Мать смотрела на нее озабоченно и встревоженно.

– Тебе еще рано выезжать в свет! Зря мы послушались доктора… Я поговорю с ним и скажу, что ехать на бал так скоро после…

Она говорила и говорила, но Сефора ее не слушала. Она радовалась, что снова очутилась в безопасности.