Надежный человек

 — Зачем было столько времени рассуждать о любви, если боишься, чтоб до тебя дотронулись?

 — Не совсем так. Настоящая любовь… — Она готова была начать новую дискуссию.

У него, однако, подобных намерений не было.

 — Хватит, перестань! — едва сдерживая ярость, крикнул он. — Стоило из‑за этой болтовни тащиться через весь город в глухую ночь!

Однако девушка и не думала прекращать свои теоретические рассуждения. Тогда он окончательно вышел из себя.

И в бешенстве отвернулся, укрылся с головой, даже зажал уши: чтоб не слышать ее, не чувствовать вблизи себя ее тело. Поскорее бы уснуть. Утром, как только начнет светать, выставить, и все. Или же нет — пускай спит, он выйдет нз дому первым. Назначена встреча… Хотя бы немного рассеялся туман, из‑за него можно опять влипнуть в историю. Этот туман… туман…

Он погрузился в сон, крепкий, сладкий, окутавший тело шелковистой дымкой, сотканной из мельчайших капелек тумана. Из этого прозрачного тумана на него наплывало лицо девушки.

«Не беда», — ласково лепетала она, обвивая шею нежными, мягкими руками, и сладость сна умиротворяюще растекалась по всему его телу.

На рассвете, недосмотрев до конца сон, он поднялся с постели. Опаздывать нельзя было ни на минуту. Стал торопливо умываться, стараясь не смотреть на девушку. Она крепко спала, как спит человек, уставший после долгого пути.

Волох не мог не удивиться тому, что теперь в нем совсем не было злости — ее как будто рукой сняло. Похоже, и в самом деле сняло, потому что его не волновало даже, какими глазами посмотрит на все это сестра Параскива… Сегодня ему снова нужно взять с собой шапку; отвечая на пароль, он по–прежнему должен держать ее в руке. Потянувшись за шапкой, бросил взгляд па девушку — наступила пора прощаться. Она выглядела совсем не такой уж смуглой, какой показалась вчера, скорее просто загорела, к тому же лицо обветрено, опалено солнцем и холодом. Впрочем, и это впечатление могло быть обманчивым: в окне едва брезжил рассвет. Она спала, склонив голову к обнаженному плечу, и легонько причмокивала во сне губами.

Он еще раз посмотрел на девушку, теперь уже прощальным взглядом, потом неслышно подошел к постели и прижался губами к ее плечу. Да, он поцеловал ее и думал об этом все время… Наступила минута контрольной встречи — она была необходима, поскольку вчерашняя окончилась неудачно, все из‑за нее, из‑за девушки… И когда Волох, на этот раз с шапкой в руке, оказался на условленном месте, его ждала… та же девушка!

Что это могло означать: колдовство? Наваждение? Ведь он все время думал о ней, не желал расставаться хоть в мыслях.

Да, то была она, причем из сумочки, как и следовало ожидать, выглядывал уголок бледно–желтого платочка.

 — Простите, бога ради, но… — смущенно пробормотал он, прежде чем выдавить из себя слова пароля. — Не скажете, каким образом поскорее попасть на вокзал?

И услышал в ответ столь же точный и четкий отзыв…

С тех пор прошло много времени. Но что‑то осталось между ними, что‑то наглухо закрытое, о чем ни он, ни она никогда не упоминали, потому что, наверное, не могли бы оправдать себя. Ее черные глаза не хотели возвращаться к той ночи.

Вчера — взбалмошная девчонка, сегодня — инструктор из центра.

Но если она не хочет возврата, то он не может отвергнуть того, что было, и когда‑нибудь потом… если останется в живых… И если останется в живых она…

…Сколько все‑таки времени прошло с тех пор? Какое это имеет значение? Ведь их календарь не исчисляется временами года, месяцами, днями — состоит из часов и минут… Сколько бы дней ни прошло. Илона не приходит и никогда не придет… Ладно, пусть не любит его, но она лишила его доверия, подозревает…

Ну что ж, он все равно видит ее перед глазами в эти минуты… Если все‑таки появится, покажется из‑за угла? Как бывало не раз… Грациозная, свежая, оживленная. Нужно тщательно оглядеть улицу, еще раз проверить каждый перекресток…

Теперь ему будет о чем доложить центру. Ни слова от себя — только факты! Сначала вкратце о свечной мастерской баптистов, намек на операцию «Зажженный светильник». Потом, возможно, обрисует в нескольких штрихах Хараламбие, одетого в домотканую одежду, зимой и летом в островерхой кушме… С бородой и космами по плечи, никогда не знавшими ножниц. Он работает столяром, печником, вытачивает детали на токарном станке, сам же ремонтирует его, если выйдет из строя, льет свинец, паяет латунные предметы. Он же, конечно, изготовит и светильник… какой никогда еще не приходилось делать. С семью гнездами для свеч: три с одной стороны, три — с другой, посредине же…

Только у Илоны, наверно, не будет времени выслушивать всю эту ересь со светильником. Хотя почему же ересь? Похоже, она и в самом деле употребит именно это слово. Придется рассказать чуть подробнее, даже объяснить некоторые технические детали.