Я резко отстранился от нее. Она чуть не упала, но в последний момент удержалась за перильца. В темноте ее глаза светились, как у кошки. Я понял, что и она действительно нравится мне, но звук машины на улице вывел меня из оцепенения.
— Они вернулись! Уходи скорее!
Она засмеялась и исчезла в темноте.
Я пулей влетел в дом, заскочил в ванную и встал под ледяной душ. Холодные струи били меня до тех пор, пока я не почувствовал, что промерз до самого нутра. Тогда я опустился на дно ванны и беззвучно зарыдал.
Последние недели учебного года пролетели мгновенно. Наступила последняя ночь. Завтра утром мистер Готкинс заедет за мной. Впервые в жизни мне предстояло надолго покинуть родителей. Я сидел на крыльце, рядом лежала Карра. Во всем нашем доме был потушен свет, только на кухне горел нижний светильник — там мама с папой о чем-то тихонько переругивались.
— Карра, — прошептал я, — ты будешь хорошо вести себя без меня? — Она понимающе вильнула хвостом. — Лето пролетит быстро. Не успеешь оглянуться, наступит осень, и я вернусь.
Карра посмотрела мне в глаза и протяжно вздохнула. Никогда не видел такой умной собаки. Она все понимала, что я ей говорил.
В соседнем доме стукнула дверь, на крыльцо вышла Марджори Энн. Я поднялся, свистнул Карре и направился на улицу, — беседовать с Мардж мне не хотелось.
— Дэнни, постой! — Она подбежала ко мне. — Я слышала, ты завтра уезжаешь?
— Да.
— Ты не против, если я немного пройдусь с тобой? — подозрительно робко спросила она. На нее это было не похоже.
— Это свободная страна, — пожал я плечами. — Каждый может ходить, где хочет.
В молчании мы дошли до угла. Наши шаги гулко раздавались в темноте.
— Все еще сердишься на меня, Дэнни?
Я искоса посмотрел на нее. На лице ее была неподдельная печаль, и я воздержался от ответа. Мы прошли еще полквартала, когда она вдруг как-то странно зашмыгала носом. Этого еще не хватало: больше всего на свете я не любил, когда девчонки плачут. В ее глазах стояли слезы, большие, как звезды над головой.
— Дэнни, я не хочу, чтобы ты уезжал с обидой на меня, — всхлипывала она. — Я… люблю тебя, Дэнни.
— Но почему ты тогда заставляешь меня делать то, что я не хочу делать?
— Я… Я всегда старалась делать то, что тебе нравится…
— А мне это не нравится, — отрезал я. — Меня это все нервирует.
— Обещаю, что больше не буду. Тогда ты перестанешь сердиться? — Она взяла меня за руку и с надеждой заглянула мне в глаза снизу вверх.
— Конечно, не буду, но если ты перестанешь. Обещаешь?
— Обещаю, — прошептала она сквозь слезы.
— О’кей! Тогда все в порядке.
Мы гуляли еще полчаса, когда Марджори спросила вдруг меня:
— Дэнни, можно я буду твоей девчонкой?
— О господи! — сказал я в ответ. Но, увидев, как ее глаза снова наполняются слезами, я добавил: — Ну хорошо, раз тебе так хочется.
Слезы сразу высохли на ее глазах. Она радостно обняла меня за шею и попыталась поцеловать.
— Завязывай, Мардж. Ты же мне обещала, — отстранил я ее, правда, без прежнего раздражения.
— Но, Дэнни, всего лишь один поцелуй. Ведь я теперь твоя девочка.
— Ну ладно, — ворчливо согласился я. — Если только один раз.
Она поднялась на цыпочки, и я почувствовал, как шевелятся ее губы, как ее язык старается проникнуть сквозь мои крепко сжатые зубы.
— Милый, я сделаю все, что ты захочешь. Только скажи. Я больше никогда не буду дразнить тебя.
Нет, сегодня она совершенно не была похожа на обычную насмешливую Мардж. В ней были теплота и нежность, о которых я и не подозревал. Теперь я сам с удовольствием поцеловал ее в раскрытые губы и почувствовал, как все поднимается во мне. Опасаясь сам не зная чего, я отпустил ее и сделал шаг назад.
— Пойдем домой, Мардж, — сконфуженно проговорил я. — Это все, что от тебя было нужно.
— Дэнни, а эта дает?
Я с отвращением посмотрел на парня, задавшего мне этот пошлый вопрос. Он же вожделенно уставился на смазливую девчонку, потягивающуюся на крыльце летнего домика. Прежде чем ответить ему, я подошел к стойке и запер кассу. Вечно одно и то же. Подобный вопрос я слышал по крайней мере сотню раз с того времени, как начал работать здесь. Шло мое третье лето в отеле «Монт-Ферн» и «Загородном клубе».
Парни, окружавшие стойку, одобрительно заржали. Все эти рассыльные, официанты и кондукторы нанимались сюда исключительно ради того, чтобы немного подзаработать и подцепить какую-нибудь девицу. На работе они особо не усердствовали, администрация отеля смотрела на это сквозь пальцы, лишь бы посетительницы были довольны и выкладывали деньгу.
Парни не спеша потянулись к выходу. Хотя большинство из них были старше меня, мне они казались сосунками. Я чувствовал себя старым курортным волком. Возможно, причиной тому был мой рост — сто восемьдесят при восьмидесяти килограммах веса; может быть, сказывался солидный стаж — третий летний сезон подряд. Я собрал накопившиеся за день чеки и принялся подбивать бабки: Сэм любил, чтобы в этом деле был порядок.