Надгробие для живых

– И всё же, другого подобного плана сейчас нет. Я не горю желанием бесцельно выживать, почему бы и не поучаствовать в этаком приключении?

– Стоило понять, что тебя за ним потянуло: жажда найти проблем на задницу. Вечно молодняк стремится пойти против правил и найти что-то интереснее окружающей их действительности.

– Ты тоже таким был, разве нет?

– Мне было не до того. Я охотник, а не парень с улиц. Охотником родился, им же и умру.

– Так ведь и я охотник.

– Мы сейчас, Сэм, просто выжившие. Просто я охотник по натуре, а ты к такому прийти, к счастью, не успел.

– Почему к счастью?

Кас ответил не сразу. Да и по его молчанию было всё ясно.

– Иди уже. Завтра долго идти придётся.

Сон пришёл сразу, как я лёг. Как и всегда, самым тяжёлым занятием стала систематизация всех тех картин, что пришли в наполовину рабочую голову, хотя в этот раз вспоминать отдельные моменты было не так тяжело: спал я чутко, словно находился на границе между сном и бодрствованием.

Снова пришла эта девочка с прокушенной шеей. Она что, теперь будет меня преследовать? Или такой образ выбрало моё чувство вины, не дающее покоя? Как же хочется проснуться, да только кто даст мне выйти из своего кошмара? Кажется, я отсюда и вовсе не выйду, пока не досмотрю до конца.

Посреди ночи прозвучал выстрел, а может, мне это тоже приснилось, и потому я не проснулся. Отчётливее слышались крики, ярче разгорался пожар на чёрном фоне, и громче ревела сирена. И вот уже город, раскрытые нараспашку ворота, так и приглашающие внутрь. Вроде не хочется, но ноги сами тянут внутрь, после и глаза загораются интересом: город кажется незнакомым, и везде хочется заглянуть, подсмотреть, подслушать, но только вперёд тянут за собой прозрачные, мутно-голубые крылья.

А на улицах-то чисто. Громкие шумы тревожат сознание, от выстрелов всё сжимается в груди, пламя взрывами горячо обдаёт лицо, и теперь ты уже не можешь не идти дальше. Снова эта девочка… нет, не идти, бежать! Бежать за оружием, бежать на выстрелы, понять, кто с кем воюет, кому нужна помощь и кому я обязан её оказать, бежать подальше от кровавого шлейфа, тянущегося за этой страшной, улыбчивой девчонкой. Куда угодно, но чтобы её не было и бегом!

Выстрелы шли с площади, в центре, под памятником, стояли в кругу баррикады, постоянно увеличивающиеся за счёт падающих на них мертвецов. Нескончаемым огненным градом сыпались на них пули со всех окружающих их окон, не давая высунуть носу из укрытия до первой перезарядки, после которой особо смелые вставали в полный рост и тут же падали на прошлых храбрецов. Во всей суматохе боя терялся снующий туда-сюда художник с наброском какой-то зарисовки. Лишь подойдя ближе, стало понятно, что картина достаточно старая, а её автор наполовину сгнил.

– Что вы делаете?

– Я?! Я творю! Я запечатлеваю!

– Запечатлеваете?

– Конечно! На наших глазах творится история, идиот! – он улыбнулся чёрными зубами и побежал дальше, отпрыгивая от падающих на него трупов.

Какую историю? Зачем ей посвящать картины? Чтобы потом вот так же плясать вокруг них, восторгаясь непонятном чем? Как по мне, посвящать истории памятники искусства – дело столь же неблагодарное, как переносить гору снега лопатой. Нарисуй, чтобы через несколько лет о твоей картине забыли, напиши, чтобы весь твой труд превратился рано или поздно в прах, сделай монумент, и сама природа сточит его обратно в камень. Сейчас нет места искусству: на кону выживание, некогда думать о памяти, если помнить будет некому. Я ещё раз оглядел гудящее сражение, выстрелил в первое попавшееся окно и вдруг всё стихло. Из него вылезла та самая девочка, с той же улыбкой и маленькой дыркой в голове. Это что… я её так?

Руки павших солдат зашевелились, словно в них не было костей, а ближайшие начали сдавливать мне ноги, буквально ломая их и утаскивая под землю. Отстреливаться не было возможности: руки тоже скрутили, а после и вовсе вывихнули другие, бледные и грязные руки.

День 4

– Сэм! Скоро идём дальше, хватит спать!

– Да дай ты ему выспаться, – зевая, сказал Джон.

– Интересно это оно выходит! Как меня будить, так «вставай, принцесса», а как ему спать, то пусть дрыхнет?!

– Он дежурил, в отличие от тебя.

– Теперь ты будешь это использовать до скончания времён! Давайте я тоже буду дежурить, а потом спать сколько влезет!

– Ты и получаса не продержишься, как заснёшь! – давясь смехом, выпалил Джон.

– Ах, так вот как мы заговорили? Следующую ночь я одна дежурю! Вот увидите, я смогу за себя постоять!

– Ну-ну. Ловлю на слове.

– Чего?

– Выражение такое – «ловлю на слове». Теперь не отвертишься.

– Да пошёл ты, ненормальный!

– Во, таких девушек в бункере добрая половина: сама орёт, другим спать не даёт. Доброе утро, Сэм.

– Ага, – добрым, впрочем, оно для меня не было. – Какой план на день?

– Идти дальше. Кас пошёл осмотреть местность. По прикидкам, через пару дней подойдём к этому вашему лесу.

– А за ним что?

– По старым картам, возле него находился небольшой городок. Небольшие дома наверняка уже ушли в снег, но кто знает: вдруг там были многоэтажки.

– Что-что?