Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

– Не могу! – Захныкал Шалаш.– Устал от всего, бляха-муха! У меня все кости болят, сволочи. Они, кости-то, – не казённые. Я же вас уже здесь столько перепробовал в Кондоне, лебедей! За два дня-то! С ума сойти! Как вот получилось, что так быстро меня здесь, ядрёна корень, все полюбили? В ум свой никак не возьму. Сейчас моя башка возмущается! А то самое совсем… не работает, ни при делах. Так-то, девоньки.

На мужской половине яранги с маленькими детьми лежал подвыпивший, счастливый и гостеприимный хозяин.

– У нас теперь есть друг по жёнам. Большой человек – Шалаш называется,– сказал он с гордостью старшему сыну.– Шалаш меня уважает, я ему берданку подарил. Помнит будет.

В огромном распадке, перед Верхней Эконью, уже находилось несколько групп кладоискателей. Люди судорожно искали клад под камнями и даже рыли походными лопатками (типа сапёрных) твёрдую землю, а то и руками.

Если бы они не мешали друг другу искать, что называется, иголку в стоге сена, куда бы ещё ни шло. Но они стреляли в чужаков, выясняли отношения в рукопашных схватках.

С ними очень круто выясняли отношения красноармейцы, особенно старались чоновцы. Допросы с пристрастия завершались расстрелом… Так было.

Да и между собой любители «лёгкой» наживы вздорили не на шутку. Многие десятки миллионов, а то ведь, и сотни, погибли на планете Земля, именно, при дёлёжке шкуры, того самого, не убитого медведя.

– А ты какого чёрта здесь потерял, Гаврюха? – сказал маленький щуплый мужичонка здоровяку, угрожая ему ножом.– Сосед называется. Ну-ка, поди отсюдова! Кышь!

– Сам, кышь, мозгляк! Ежели сидел бы дома, Ануфрий, то ещё бы пожил! А тетерича я тебя приколю вот этим самым финачом!

И они сошлись в рукопашной, бешено нанося друг другу ножами смертельные раны. Вскоре устали, истекая кровью, и оба упали на землю, почти замертво. Вряд ли кто-нибудь здесь, в глухом распадке, придёт к ним на помощь, позаботится об их здравии.

А над ними уже кружили орлы-рыболовы, которые не прочь поживиться и свежим человеческим мясом.

Рано утром Шалаш, тихо одевшись в подаренную ему кухлянку, в национальную нанайскую одежду, собрался незаметно уходить, линять отсюда. Не забыл взять с собой и берданку. Он осторожно выбрался за порог яранги, стараясь не разбудить хозяина.

– Свободен,– с радостью и облегчением произнёс Шалаш,– свободен, мымры! Буду спешить! Успею, бляха-муха!

Гостеприимный нанаец совсем не спал. Он видел всё и был озабочен таким внезапным уходом гостя.

– Жена первая, вторая, третья, ко мне ходи! – громко сказал в сторону женской половины гостеприимный хозяин. – Быстро шагай!

Они, обнажённые до пояса, предстали перед мужем.

– Почему гость Шалаш ушёл – не простился? – Поинтересовался он серьёзно и озабоченно.– Вы плохо уважали Шалаша? Так?

– Не так,– ответила старшая, возражая.– Он не хотел никто из нас. Он ругался очень. Называл нас, как это…

– Порчучками,– сказала средняя и сообщила с гордостью.– Меня, однако, немного пробовать хотел. Что-то близко такое было. Но не вышло… никак.

– Меня задушить хотел. На него залезла,– всхлипнула младшая.– Мы старались очень быть добрыми и мудрыми. Теперь сама тебе, Кеша, буду искать друзей по жене. Через меня у тебя их много станет. Не надо грустить.

– Так не бывает. Есть муж, он всё, что надо, найдёт, – мудро и задумчиво изрёк гостеприимный хозяин.– Только зачем меня, Кешку Дзяпи, Шалаш обидел? А-а? Не стал другом, а сделался врагом. Ушёл тихо, точно враг. Когда уходит добрый человек, он всегда скажет: «Я пошёл!».

Иннокентий достал из-под постельных шкур карабин.

А Шалаш бежал прочь от стойбища Кондон через кусты тальника. Озирался назад. Он прекрасно понимал, что такой внезапный уход, без «дружеский» объяснений не сулит ему ничего хорошего.

Но гостеприимный нанаец, Иннокентий Дзяпи по короткой дороге догнал Шалаша. Он долго из укрытия, из-за бугра, наблюдал, как тот, несостоявшийся друг, блаженно отдыхает на траве.

– Эй, Шалаш, стрелять не стану! Ты объясни только, зачем меня обидел.– Спросил громко Иннокентий,– опозорил есть!

– Падла,– прошипел Шалаш,– докопался ко мне со своими бабами! Я же на раскорячку хожу! Понял?!

Шалаш нервно схватил свою берданку и выстрелил в нанайца, но промахнулся.

– Обидел, совсем обидел! – Сказал Иннокентий.– Нехороший человек, Шалаш! Убить хотел. Одну с тобой огненную воду пили.

Нанаец, не целясь, выстрелил в Шалаша. Пуля угодила искателю приключений прямо в правый глаз.

– К верхним людям Шалаш пошёл,– сказал Иннокентий, обращаясь к чёрному шмелю на цветке ромашки.– Потом снова родится очень даже хорошим человеком.

Народы, которые не отказались от своих богов, не предали их, видят и знают много. А те, кто пусть и сопротивлялись чужой и продуманной воле, теперь платят за это… кровью. Своей. Впрочем, не они даже, а их пра-пра-правнуки. А разве могло и может происходить иначе?

Мальва и Серж проехали мимо гостеприимного села Кондон.

– Останавливаться здесь не было смысла,– сказал Серж,– по дороге отдохнём. Клад будет нашим!

Они не гнали лошадей, ехали шагом, ведя на длинных поводьях запасных, вернее, трофейных лошадей.