Надкушенное яблоко Гесперид

А по пути домой, выруливая по московским ослабевшим в летнее время пробкам, и после, уже дома, бродя в одиночестве по комнатам, Ирина снова и снова ловила неудержимо выплескивающиеся из нее стихи.

Сказали – хищница. Теперь хожу, рычу,
Глазами узкими смотрю в огонь камина,
Шагами мерю комнаты. Молчу.
Листва шумит, а жизнь проходит мимо.

Сказали: пропадешь, коли падешь!

Платить – тебе! Заплачешь, и заплатишь...
Но вот пришел «творительный падеж» –
Сидишь себе, и строчку к строчке ладишь.

Задумаешься так – падеж, платеж...

Кому до нас есть дело, кроме Бога?
А вот понять, что все-таки живешь –
За то не грех и согрешить немного!

Мы смертны. Жизнь пройдет. Почти прошла...

Ползут шеренги строчек – личных, лишних.
Шумят деревья. Льстивы зеркала.
Огонь горит. А кошка – тот же хищник.

В начале августа Сашка сказал Ирине, что по делам фирмы ему придется к началу сентября уехать в Америку как минимум на пару месяцев, и предложил ей с детьми поехать тоже. Мол, выберутся все вместе, сменят обстановку, она отдохнет, дети подтянут английский, а он сам не будет чувствовать себя полярником-вахтовиком в отрыве от семьи. Ирина горячо поддержала эту идею. Она как нельзя лучше решала бы и ее внутреннюю проблему – уехала и уехала, и не надо ничего никому объяснять. Ее немного смущало лишь то, что мальчишки пропустят школьные занятия, но, как резонно заметил Сашка, навряд ли сами мальчишки стали бы серьезно возражать, а догнать два месяца для них не проблема. Ирина согласилась и с этим. Поездка была в принипе решена.

И тут обнаружилась неожиданная коварная проблема. Ирина обнаружила, что у нее и у детей закончились загранпаспорта. Почему-то это всегда случается неожиданно. Ирина, конечно, чертыхнулась, но само по себе это было не так уж и страшно, хотя можно было бы, конечно, почесаться заранее. Хуже оказалось другое. Когда она стала обзванивать турагентства для заказа новых паспортов, выяснилось, что в связи с какой-то пертурбацией первостепенной важности и директивой, спущенной с самого верху, никто в данный момент загранпаспортов не оформляет. Ну, то есть, конечно, как-то оформляет, но это требует времени, примерно те же два месяца, а сделать быстрее нельзя ни за какие деньги. Хотя и такая отсроченная процедура стоила не так уж и мало. Ирина, уже не чертыхаясь, а прямо-таки в голос матерясь, обзвонила штук пятнадцать различных агентств, но ничего нового не узнала. Более того, ей даже не удалось толком выяснить, чем именно вызвано подобное безобразие. Девушки на телефоне только говорили ей, извиняясь, что да, конечно, они понимают, очень сочувствуют, но помочь ничем не могут. Стихийное бедствие. Такое периодически случается, примерно раз в три-четыре года, это то ли МИД поссорился с ОВИРом, то ли милиция имеет свои счеты к ним обоим, в общем, потом все наладится, надо только переждать. На иринин вопрос: «Сколько?!» ответ обычно был тоже один: «Ну, месяца два-три». Еще, конечно, можно самим попробовать подать документы в районный ОВИР, там их и в обычное время делают месяца за два. Но это-то как раз Ирину и не устраивало.

В общем, ситуация оказалась патовой. Отдавать паспорта сейчас, чтобы они были готовы через два месяца, никакого смысла не имело. То есть отдать, конечно, все равно было нужно, но поездка явно срывалась. Сашка расстроился. Хорошо еще, что они не успели поделиться идеей с детьми.

От досады Ирина и в самом деле решила подать документы в районный ОВИР. «Пусть долго, зато никаких денег этим паразитам платить не будем», – мстительно думала она. Процесс сбора необходимых для этого документов, подписей и печатей оказался, однако, таким сложным и многоступенчатым, что полностью поглотил Ирину, успевшую отвыкнуть от прелестей отечественной бюрократии, недели на две. Она успела трижды проклясть свою необдуманную отвагу, но отступать тоже было обидно. В общем, когда она, наконец, закинула все нужные справки и квитанции в жерло ответственной организации, выдохнула и с облегчением огляделась, то оказалось, что август практически кончился, а Сашка должен улетать всего лишь через три дня.