Надлом (ЛП)

открытым ртом на другой кровати. Не удивительно, ярость переполняет Джо даже во сне — мне едва

ли удалось поспать в перерывах между её брыканиями.

На часах 1:52, и судя по скользящему по занавескам солнцу, после полудня. Я, словно в

тумане, спотыкаясь, добираюсь до двери в поисках остальных, и солнечные лучи ослепляют меня.

Как только ко мне возвращается зрение, я замечаю Джо, сидящую на цементном полу.

Прислонившись к кирпичной стене мотеля, она склоняется над раскрытым гримуаром. Рядом с ней

на земле лежат блокнот и ручка. Я подхожу ближе, но она даже не поднимает взгляда.

— Хай пошёл за едой. Мы выезжаем, как только он вернётся. Тебе бы надо разбудить Ури.

И тебе доброе утро.

Я возвращаюсь внутрь, чтобы выполнить все утренние процедуры и разбудить Ури. Грохот

мотоцикла оповещает о возвращении Хая. Только бы он не взял опять еду из «Сахарного бургера». В

Великобритании и на северо-востоке, где я провела с мамой большую часть жизни, таких магазинов

не было, но а если и было, то совсем немного. Подозреваю, что Юг посылает на север всю свинину в

качестве наказания за Гражданскую войну. Это всего лишь теория, над которой я работаю.

После завтрака мы собираем вещи и отправляемся в путь. Джо садится к Хаю без особого

желания. Похоже, со змеёй она и то чувствовала бы себя комфортнее, чем с Хаем, зато спина Хая

лучше защищает от ветра, чем Ури. Спрашивается, зачем ей нужен ветролом? Чтобы читать на

заднем сидении мотоцикла. К счастью, это отвлечёт внимание остальных автомобилистов от моего

подозрительно маленького водителя. Ури получает единственный шлем с козырьком, но так как сам

он не выше полутора метров и весит не более пятидесяти килограмм, не думаю, что его маскировка

пройдёт внимательный осмотр.

Сперва мы останавливаемся, чтобы поужинать, и в следующий раз, уже когда въезжаем в

Вашингтон около 11 вечера. Мы останавливаемся у ресторана, и я не могу поверить своим глазам.

— Сахарный бургер? Опять? — Не скажу, что мне не нравится, но мы едим там каждый раз.

Хай слезает с мотоцикла и протягивает руку Джо, чтобы помочь ей удержать равновесие. Однако она

не обращает внимания на его жест, правда, никто и не удивлён. Тогда хай поджимает губы и резкими

движениями снимает шлем.

— Его основатель — маяк, — отвечает мне Ури.

— Серьёзно? — Я и подумать не могла, что владелец сети фаст-фуда может быть маяком, но

опять же, он повлиял на мою жизнь значительно больше чем, скажем, Ганди.

Ури отвечает совершенно искренне.

— Как их еда может быть не священна?

Ещё один прекрасный аргумент. У меня начинают течь слюни.

Хай делает заказ. А мы тем временем идём в туалет и слоняемся по вестибюлю, где нам

попадается на глаза небольшой автомат с игрушками. Ури достаёт немного мелочи, и в итоге мы

раскошеливаемся на дешёвые пятидесяти центовые игрушки, пока ждём Хая. Ури становится

гордым обладателем временной татуировки с пухлым маленьким ангелочком.

— Брак, — жалуется он, но всё равно прилепляет на плечо.

Я открываю своё пластиковое яйцо, и внутри нахожу металлическое сердечко. Господин

Волшебник услышал мою молитву! Но что с ним такое?

— Оно сломано. — Катись ко всем чертям, Волшебник!

Джо заглядывает мне через плечо и выдёргивает его из моих рук.

96

— Нет, не сломано. Ты разве никогда такое не видела? — Она возится с тонкой, дешёвой,

металлической цепочкой, и разделяет две сверкающих змейки на две подвески. На каждой висит по

половинке сердечка, расколотые ровно напополам. — Смотри, лучший друг.

Она протягивает их мне, и я вижу, что на каждой половинке написано по слову. Прекрасно,

значит, у меня теперь целых две поломанных подвески.

Она смеётся при виде моего выражения лица.

— Ты берёшь одну половинку, а твой лучший друг берёт вторую. — Она указывает на обе

подвески. — Ты возьмёшь «лучший» или «друг»?

— Ты мой лучший друг? — Я в ужасе.

Она поднимет брови.

— Ой, извини, у тебя есть кто-то другой на примете?

Нет.

— Подожди, я твой лучший друг? — Интересное обвинение.

Она фыркает.

— Думаю, ты — мой единственный друг. Не знаю, заметила ли ты, но… — её голос

переходит на шёпот. Можно подумать, она собирается поведать мне большую тайну. А я люблю

тайны. — Некоторые считаю, что со мной тяжело поладить.

Что ж, это совсем не тайна.

— Нет, что ты. Не заметила. — У меня становятся большие, невинные глаза.

Она смеётся. Тяжело не питать симпатии к человеку, который так легко говорит о своих

недостатках.

— А какую половинку хочешь ты? — интересуюсь я, размахивая двумя железными

символами дружбы между демоном и охотником на демонов.

— Конечно, вот эту. — Она берёт ту, на которой написано «лучший», оставляя вторую мне.

— Думаю, она характеризует меня лучше всего, — объясняет она надменно.

Я провожу пальцами по выцарапанным буквам, прежде чем обернуть цепочку вокруг шеи.

Друг. В любом случае, мне хотелось именно эту часть.

Ресторан уже закрывается, поэтому нам надо поесть где-то в другом месте. Для нас это не

проблема — нам как раз надо обсудить наши планы, а пустой ресторан — не лучшее место для

тайных разговоров. Мы перемещаемся на парковку Вейл-Марта и жуём свои сэндвичи под