Надлом

Мы поворачиваем в другой тоннель, который чуть поменьше остальных. Коридоры, похожие

как две капли воды, все тянутся и тянутся. Они петляют, опускаются и поднимаются, словно делая

всё возможное, чтобы запутать меня. И все же я пытаюсь запомнить их, если вдруг получится

сбежать. Наконец мы подходим к коридору, который отличается от других. Кажется, это маленькое

прямоугольное помещение высекли прямо в камне. Стены грубые и более рыхлые, и походит больше

на пещеру, нежели на коридор. Оно постоянно клонится вниз, а воздух становится прохладнее.

В самом низу обнаруживается покрытая ржавчиной металлическая дверь, в центре которой

есть небольшое окно. Один из демонов, андроген с подведёнными глазами, наряженный в строгий

костюм, извлекает из кармана металлический ключ в виде скелета и распахивает дверь. Она

сдвигается, открывая взгляду длинный каменный тоннель. Я не могу разглядеть, где он кончается.

Я начинаю вырываться еще отчаянней. Бесполезно. Их шесть, а я одна. Но я не из тех, кто

легко сдаётся. Я изгибаюсь и ударяю демонессу по носу. Ее нос хрустит, а сама она начинает

визжать. Я смеюсь. И не собираюсь останавливаться, даже если этот смех будет последним в моей

жизни. На месте демонессы появляются два других демона и вталкивают меня в тоннель. Я тяжело

приземляюсь на связанные ладони, пока демоны захлопывают и запирают дверь. И снова я под

замком.

Я шевелю рукам и понимаю, что оковы исчезли. Они просто растворились. Демоническая

магия в деле. Я вскакиваю и всем весом ударяю в дверь. Я толкаю её, как могу, но она не поддается.

Я кричу на своих сопровождающих, но они остаются бесстрастными. Я оглядываюсь в поисках

другого выхода. В конце туннеля бесконечная тьма смягчается завесой света.

У меня нет ни малейшего желания идти туда. Это явно плохая идея, но выбора мне не

оставляют.

116

Сейчас я слышу голоса. Они шепчутся, бормочут и визжат. Это толпа — не люди, а сборище

демонов — ждет именно моего появления. Что бы они ни запланировали для меня, это явно будет

публичным спектаклем.

Я стискиваю кулаки и думаю про Ури. О да, я устрою им шоу, которое они никогда не

забудут.

Я двигаюсь к завесе. С каждым шагом моя одежда исчезает. Окровавленная рубашка и

порванные джинсы сменяются пышной чёрной мантией, свисающей волнами позади меня. Как и у

всего здесь, её красота тёмная, свободная и неправильная. Шёлк, мягкий на ощупь, скользит по телу.

Металлические заклепки украшены бусинами. Сетчатый подол неровный — порванный, а не

обрезанный. Я смотрю сквозь маленькую вуаль, прикрепленную к шляпке, вроде тех, что носят на

похоронах. Её нельзя назвать неуместной, но покойники такое точно не носят. Глухой от моих

кроссовок по обсидиановому полу сменяется цоканьем каблуков. Я не спотыкаюсь. Я слишком

сильна, слишком грациозна благодаря энергии демона, наполнявшей меня. Я стала жертвенным

ягненком, приготовленным для церемонии. Но я — не ягненок, и вот почему никогда не

существовало ''жертвенного волка' . Сердце колотится. Моя темная сторона отбрасывает прочь

жертвенность и сосредотачивается на начале волка.

Я достигаю конца тоннеля и останавливаюсь. Мой Голод готов к кровавой бане, но какая-то

часть меня ещё сопротивляется. Должно быть, с той стороны последовал сигнал — я слышу, как

затихла толпа. Среди наступившего безмолвия я слышу только сердцебиение и резкое дыхание. Моё

собственное. Я думаю про Ури. Мысли о мести помогают мне успокоиться. Я умру, но они за всё

заплатят.

Занавес распахивается для последнего действия.

Свет тухнет, и толпа начинает шуметь. Они топают, кричат и свистят. Я моргаю, чтобы глаза

приспособились к темноте. Я стою на громадной сцене посреди арены. Меня окружают трибуны в

несколько ярусов. Они кишат сотнями демонов, напоминающих черно-белое море с проблесками

красного. Пол украшен замысловатым узором из чёрного, серого и белого мрамора. С дальней

стороны арены в эбонитовом троне восседает красивый мужчина, которого я видела раньше. Ему

около сорока, у него выдающийся подбородок и пышная шевелюра, как у молодого. Даже

расслабленный, он выглядит уверенно и держится как человек, который всегда получает то, что

хочет. На его висках я замечаю элегантные белые полоски, а на голове у него стальная корона,

украшенная обсидианом, которая изгибается и устремляется в потолок. Когда я подхожу, он встает и

делает шаг мне навстречу. Его чёрное шелковое одеяние колышется перед ним. Он притягивает,

ослепляет.

Я припадаю к полу и рычу. Я снесу его коронованную голову с плеч.

Он останавливается в паре фунтах от меня и разводит руки в стороны.

— Добро пожаловать домой, дочь.

Толпа безумствует.

Не совсем то, что я ожидала. Меня это застает врасплох, и я поднимаюсь. «Дочь»? Я шепчу