Надлом

Его голос из по-отцовски строгого стал завлекающим, как у бродячего торговца.

— И ещё, Меда, мы можем избавить тебя от Голода. Навсегда. Ты больше никогда не будешь

его рабыней.

Я не выдерживаю и смотрю на него.

Он улыбается.

— Все здесь живут за счёт источника. Это напрямую связанно с жизнью после смерти. Мы

всегда сыты, не чувствуем боли или нужды. Нам незачем убивать. — В уголках его глаз собираются

морщинки. — Правда, иногда мы не можем удержаться.

Толпа смеется.

Есть, есть, есть. Одно слово танцует в моей голове. Боль, заставляющая кричать, исчезла. Но

Голод — нет. Да, он стих, но всё ещё обжигает.

— Меда, если ты не присоединишься, мы не сможем отпустить тебя. Ты слишком опасна. —

Он замолкает. — Но я бы никогда не смог убить свою дочь.

Я дрожу. Его слова — одно, а намерения — совсем другое. Я навсегда застряну здесь.

Папочка — хитрый оратор. Он показал мне, как я буду страдать взаперти, без источника «пищи». И,

конечно, я не смогу справиться с этим. Я присоединюсь к ним, чтобы эта мука закончилась. У меня

нет другого выбора.

— Нет. — Это глупое слово вылетает у меня против воли.

— И почему ваш вид такой упрямый?

Я не отвечаю ему. В конце концов, я ни чем ему не обязана, кроме набора хромосом. Когда-

нибудь он всё равно поймет почему.

119

— Дело в твоей матери, не так ли? Она настроила тебя против меня.

Я ухмыляюсь. Это звучит так, будто он обычный разведённым папашей, сетующим на

бывшую.

— Меда, я не хотел говорить тебе этого, но… — Он огорченно трясет головой и машет рукой.

Я инстинктивно отшатываюсь.

— Меда, я не собирался причинять тебе боль. — Его удивляет моя реакция, будто я могла

знать о том, что он не причинит мне вреда. Я пытаюсь собраться с мыслями, чтобы дать ему

достойный ответ. Но его следующие слова избавляют меня от этого. — По крайней мере, не

физически.

Мне не понравилось то, как он это произнес.

Мое внимание привлекает непонятное движение над его пустующим троном. Вниз спускался

прикрепленный тросами к потолку экран. Некоторые демоны хлопают в ладоши в предвкушении

зрелища, которое должно было начаться. Кто-то из них скулит, в то время как другие снуют по рядам

в поисках лучшего местечка. Они двигаются, а их шелка и сатин сияют даже при плохом освещении.

Мой отец вскидывает руку, мгновенно заставляя их замолчать и успокоиться.

— Я думаю, здесь есть кое-что о твоей матери, что ты не знала, — говорит он мне. — Она

гостила здесь восемнадцать лет назад. Она попалась, поддавшись обаянию инкуба. — Он указывает

на себя, а затем морщится. — Или мы так думали.

Что он говорит? Моя мама не спала с ним? Я не полу-демон?

— Ее никто не очаровывал. Она соблазнила меня.

Он замолкает, давая мне время переварить информацию. Напрасная трата времени. Я никогда

не поверю в это. Мама? Соблазнила демона? Бессмыслица.

Он продолжает:

— Ей было интересно, что случится, если у нас появится ребёнок. Она всегда интересовалась

наукой, знаешь ли. — Как будто я не знаю свою маму. — Древний научный спор: природа или

воспитание. У неё была гипотеза: ребенок Тамплиера и демона может выбрать сторону света.

Демоническая сила такого ребенка может стать решающим оружием в битве добра и зла.

Он смотрит на меня, и я понимаю, что неосознанно качаю головой. Я не научный

эксперимент. Мама любила меня.

— Не веришь мне? — Он снова выглядит грустным, будто и вправду сожалеет о том, что

разбил мне сердце. — Когда здание было разрушено, я послал людей для расследования. Они нашли

в библиотеке это. — Он указывает на экран.

— 4 апреля 1999, — начинает она профессиональным тоном. — Объекту четыре года и

одиннадцать месяцев. Рост 112 сантиметров, семьдесят пятый процентиль, вес восемнадцать

килограмм, пятидесятый процентиль, отличная координация, но никакого физического проявления

силы демона или Тамплиера. — Дальше она говорит про питание, сон и двигательную активность. —

Потом делает глубокий вдох и продолжает:

— Наблюдается задержка социализации. Риск вынудил меня закончить эксперимент раньше.

После четырех дней в дошкольном заведении у объекта наблюдался необычно высокий уровень

агрессии по отношению к одноклассникам.

Это лицо моей матери. А объект, о котором она рассказывает, это я. Я мотаю головой. Не хочу

верить в это. Это не домашнее видео про любимого ребенка. Это — хроника научного эксперимента.

Отец переключает на другой ролик.

— Объект благосклонно реагирует на нежные прикосновения, однако не отвечает на них и не

проявляет инициативы со своей стороны. Увеличим усилия и посмотрим, научится ли объект

120

проявлять привязанность. — Я смотрю, как знакомо двигаются ее губы. Это мама, какой я ее помню,

а не та смеющаяся девчонка из храма Тамплиеров. Но в то же время я совсем не знаю эту женщину.

Запись снова сменяется.

— 17 августа, 2003. Объекту восемь лет и три месяца. — И снова она озвучивает поток