Надломленные души

— Все было… замечательно.

— Что тебе понравилось больше всего?

— Да нет такого. То есть я хотел сказать, что все было одинаково здорово… ну там… уроки, праздник, ребята… вообще… обстановка.

Старичок закивал головой в знак удовлетворения.

— Я… и правда могу здесь остаться? — спросил паренек, внезапно чем-то обеспокоенный.

— Ну, разумеется.

— А как же… отец…

— Не волнуйся. Мы сделаем все необходимое, чтобы он больше к тебе не приблизился.

— Вы его поколотите? — спросил он, смущенный. — Или… убьете?

Лео расхохотался.

— Нет, Дилан. Устранение — это крайняя мера, а мы не убийцы. Мы предложим ему отказаться от родительских прав. В таком случае ты будешь сам решать свою судьбу.

— Нет, он ни за что не согласится.

— Непременно согласится. То, чему он тебя подвергал, уголовно наказуемо.

Дилан опустил голову.

— Даже если и за дело?

Лео нахмурил брови.

— Думаешь, ты это заслужил?

— Уверен.

— Что ты совершил, чтобы он мог с тобой так обращаться?

— Я не знаю, вернее, не помню. Скорее всего, это случилось очень давно и было настолько серьезным, что отец сильно рассердился.

— Ничто не может оправдать его поступков, мальчик мой. Какова бы ни была вина сына, отец не вправе так себя вести. А на мой взгляд, твоей вины и вовсе нет.

— Тогда почему он меня все время наказывал?

— Мы пока не знаем, но скоро выясним.

— И как?

— Пусть тебя не волнует, каким образом мы это сделаем. Но, узнав правду, мы тебе сообщим.

Это обещание взволновало подростка.

— А если правда мне не понравится?

— Любая правда, даже неприятная, все-таки лучше, чем червь сомнения, который тебя все время гложет.

В глубине души Дилан не был в этом уверен. Он предпочел бы просто поставить точку, чтобы все осталось как есть. Погрузившись без оглядки в новую прекрасную жизнь, учебу, потом работу, он быстро забудет обо всем. Но правда… она может оказаться ужасной! И у него не было желания встречаться с ней лицом к лицу. Правда была гадюкой, затаившейся в его памяти и готовой в любой момент на него накинуться и выплеснуть свой смертельный яд. И именно сейчас, когда после прибытия в Академию им овладела такая сильная жажда жизни, новой жизни.

Лицо его стало серьезным и печальным.

22

Наверное, Лана проспала не больше трех часов. Стоило только лечь, как ее начали преследовать картины недавних событий, а в голове крутились обрывки мыслей. Она испугалась, что захватит их с собой в сон, а уж там они превратятся в кошмар, однако, вопреки ожиданию, скоро веки ее сомкнулись, и она погрузилась в крепкое, благотворное забытье без всяких сновидений. Поэтому, вновь открыв глаза, Лана почувствовала себя посвежевшей и более сильной. А солнце, пробивавшееся сквозь занавески, сделало ее пробуждение еще более радостным.

Первый день ее «оставшейся жизни»?

Неужели действительно возможно начать все с чистого листа? И у нее появилась возможность достичь иных берегов, благожелательных и светлых, открывающих новое прекрасное будущее? Прежде постоянное чувство страха не позволяло ей видеть сколько-нибудь отдаленное будущее. Девушка была способна думать только о нескольких грядущих часах или, в крайнем случае, представить лишь завтрашний день. Но здесь она вдруг получила способность нарисовать себе дни, что ждут ее впереди, недели, даже месяцы. Она могла мечтать, как она многому научится, повзрослеет. Станет взрослой женщиной.

К сожалению, ей не удастся стереть из памяти отвратительные образы прошлого, грязные воспоминания никуда не уйдут. Но, по меньшей мере, они перестанут полностью занимать ее ум, прекратят высасывать из нее энергию. Наоборот, они дадут ей дополнительные силы, как сказал Лео.

Тут Лана услышала, что кто-то выругался, и быстро встала.

— Вот черт! Будь ты проклято!

Ее соседка по комнате, Романа, принимала душ. Лео предупредил Лану заранее о своеобразном характере этой девушки. Как он там сказал: «Я уверен, что вы отлично поладите». Лана еще тогда засомневалась, она точно предпочла бы иметь под боком кого-нибудь со вполне заурядным характером.

Когда ночью Лана вернулась в спальню, Романы в постели не было. Она невольно задала себе вопрос, где могла находиться соседка в третьем часу утра, удивленная тем, что воспитанникам разрешали отсутствовать по ночам. Однако она обрадовалась, поскольку не была расположена с кем-то разговаривать, знакомиться, а еще меньше рассказывать о событиях этого вечера. Но теперь ей придется выносить присутствие девушки, которая, судя по ее высказыванию, была довольно… эксцентричной.

Дверь в ванную резко открылась, и перед Ланой появилась Романа, абсолютно голая и дрожащая.

— Привет! Я уронила в поддон полотенце, и оно промокло. Можно взять твое?

— Конечно, возьми, — ответила Лана, еще не знавшая, что у нее имеется полотенце.

— Круто!

Через несколько секунд соседка появилась вновь — сухая, но все еще голая.

— Меня обнаженка не смущает, но если тебе не нравится…

— Да нет, мне все равно.

На самом деле Лане было вовсе не по нутру знакомиться с девушкой, стоявшей перед ней в костюме Евы.

— Если честно, не совсем все равно, — уточнила Лана.

— Тогда почему сразу не сказала?