Надо помочь Ральфу (СИ)

Подорожник был слишком опытным говоруном, чтобы Максим мог состязаться с ним. Подорожник среагировал немедленно. Слова Максима: «и другими племенами, собирается оттяпать значительную территорию герцогства и создать там свое собственное государство», никто и не услышал, поскольку перекрыл их хорошо поставленный голос Подорожника: «Это вы, сударь, Максим, наверно про Шкварца Бездельника? Я что-то других Шкварцев в наших краях и не знаю…» Поскольку голос у Подорожника был поставлен лучше, и опыта в подобном соревновании у низушка был богаче, Максиму пришлось замолчать. А Подорожник продолжил:

– Так в наших краях он, судари, известен под именем Шкварц-Гусекрад. Он же после того, как его из учения изгнали, по окрестным поселениям гусей воровал. Но в воровском ремесле также не преуспел, хозяева отлавливали его и били. А гуси, судари мои, если рассердятся, нападают на недругов своих настойчиво и беспощадно. Так что щипали они этого Шкварца, до явственных синяков, откровенно скажу я вам, в самых неприличных местах и на ногах тоже. А в наши Северные Погребки он только один раз и наведывался. Его бедолагу отловили, но бить не стали, а дали пинка… куда следует… Пониже спины, значит, сами понимаете. Куда же еще пинать, если не в это место? Один раз только и пнули. Но делом этим сам Хват занялся, наш уважаемый староста. Его пинок за три считать можно. Или, даже, за четыре. Так что Шкварц этот к нам больше и не заглядывал. Опасался, значит, за это свое нежное место…

Гномы не особенно и прислушивались к тому, что говорил Подорожник. Аппетит у них был завидный, а еда на столе, действительно, вкуснейшая, и пиво, можно сказать, высший сорт, и поручение герцога над ними не висело. Им Уллифф приказал охранять Максима и Эмилия – они и охраняли. Здесь, за столом, тоже охраняли. Боевая секира у каждого за поясом.

Максим и Эмилий чувствовали себя не особенно уютно. Надо делом заниматься, а приходилось слушать Подорожника. И неизвестно, когда он замолчит, и можно будет поговорить о деле. Должен же он был когда-то иссякнуть. Но пока хозяин постоялого двора не иссякал.

– И мы его не трогали, – продолжал Подорожник. – Кому он нужен, этот Шкварц-Гусекрад, мы о нем и не вспоминаем, как видите. А сейчас, тем более, свадьба. Конечно, драками да плясками у нас все больше молодежь развлекается. А Хват с ними для соблюдения порядка. Как же, за молодежью присматривает. Должность у него ответственная – староста. И на танцах надо побывать, и на драке. При старосте все стараются придерживаться положенного порядка. Поэтому присутствует. Остальные, кто посолидней, они почти все здесь, вот, извольте сами вокруг посмотреть. Про себя я уж и не говорю, я фигура мелкая, – Подорожник потупился так скромно, что у гостей не осталось сомнений, если он и не самое главное лицо в Северных Погребках, то одно из первых, это точно. – Позвольте представить, красавица наша и умница, сударыня Ясноглазка, воевода всех наших девиц. И сама, ответственно заявляю, лучший боец и метатель на оба Погребка. – Симпатичная чернобровая и голубоглазая воевода, подняла ручку, приветливо помахала гостям и, кажется, даже подмигнула им. – А еще, разрешите представить: сударь Ползун, лекарь наш знаменитый и супруга ихняя, ученый специалист по лечебным травам, сударыня Адолина. Очень даже удачная супружеская пара для всего нашего сообщества. Сударыня Адолина, значит, целебные травы умело разыскивает, а сударь Ползун этими самыми травами всех нас лечит.

Двое низушков привстали и вежливо поклонились. Для гостей осталось секретом, кто из них сударь Ползун, а кто его супруга Адолина, потому что ни фасоном одежды, ни фигурками, они друг от друга не отличались. Единственная разница была в том, что низушок в малиновом пиджаке и желтых шортиках, прижав лапку к сердцу, заверил, что он неимоверно счастлив, познакомиться со столь благородными путниками, а второй низушок, в голубом пиджачке и синих шортиках, ничего не сказал, а только приветливо покивал. Может это, как раз, и была сударыня Адолина, не подававшая голос из скромности, а может, наоборот, это был сударь Ползун, а промолчал лекарь только потому, что слова Подорожника застали его с набитым ртом. Гости тоже привстали, кланяясь. Максим и Эмилий старательно улыбнулись.