Надо же, как интересно получилось (СИ)

Хочется закричать. Просто… чтобы хоть как-то выразить эмоции. Я не из тех людей, которым легко молчать. И я не о секретах, потому что все чужие секреты, что я так или иначе узнала, случайно ли или мне сами люди рассказали, я унесу в могилу, свои же… тут дела обстоят куда иначе. Я могу молчать о них, скрывая, могу нет. Это моё личное дело. Но сейчас это не важно. Молчать – в том смысле, что не разговаривать вовсе – слишком сложно для меня. Иногда, мне кажется, что мне при рождении включили функцию «болтунья». И именно поэтому я с таким трудом переношу отсутствие собеседников как таковых и легко могу достать своими разговорами кого угодно, даже если человек всеми силами пытается меня игнорировать. Молчание почти на физическом уровне делает мне больно. Тишина вызывает головную боль и будто бы душит. Мама когда-то предположила, что это из-за одного случая в детстве, но так и не сказала, о чём она. В такие моменты, как этот, я очень радуюсь, что вместе со мной в этот мир попал мой телефон и наушники. Они, будто маленькая нить, связывают меня с моим прошлым.

Но иногда тишина даёт время подумать. Этим я и пользуюсь, пока не грянул большой бум в виде какой-нибудь подставы.

Предчувствие чего-то плохого буквально разъедает грудную клетку. Это ощущение не покидает меня ни на секунду, как и последний, кинутый в нашу сторону, взгляд Рафаила, преследуя меня в ночных кошмарах. И то, что канон никак не хочет возвращаться на круги своя, только усиливает тревогу.

Это не мой дом. Не мой мир. И на кону далеко не моя жалкая жизнь. Но я боюсь. Не за себя, а за этих вечно ругающихся и оживающих придурков. За весь этот чёртов мир, хоть он мне и совершенно чужой. Да даже за этот дурацкий канон, что разрушается под воздействием одного только моего присутствия.

Вот только, кому до этого есть дело? Никому. Кроме меня, естественно.

Я встала с постели, на которой лежала, в комнате, которую мне добросердечно предоставил Мистер Сингер, и подошла к окну. С неба смотрела неполная луна, а вокруг неё, на густой пелене ночных небес, светили звёзды. В детстве я думала, что звёзды – Души умерших, которые уже готовы уйти на Небеса, но по каким-то причинам задерживаются, чтобы понаблюдать за своими близкими. А луна – это Ангел, который дежурит всю ночь и охраняет Души-звёзды. Наивно? Может быть. Глупо? Весьма вероятно. Но в своё оправдание могу сказать, что дети – весьма странные создания, у которых сознание совершенно отличается от сознания взрослого человека. Сейчас же я, как никогда, осознаю, что Ангелочки далеко не лапочки, хотя и случаются такие исключения, как Кастиэль, Габриэль, Бальтазар… Самандриэль тот же. Я, конечно, и в своём мире не считала пернатых младенцами с маленькими милыми крылышками, даже до просмотра Сверхъестественного. Но знать, что они довольно жестоки и видеть, осознавая, что ты тоже можешь попасть под раздачу, совсем другое.

Нужно попробовать хоть немного поспать. Хотя бы совсем чуть-чуть. Вдруг повезёт, и Винчестеры не только сами вдвоём, а не рознь, поедут охотиться, но и меня великодушно возьмут с собой? Хотя Старшего что-то давно не видно… Свалил что ли?

***

Поспать мне не удалось. Я просто проснулась без какой-либо причины, ведь даже кошмар мне сегодня не снился. Выспавшейся я себя не ощущала, да и проспала, судя по часам, только полтора часа. Мило… Заснуть в два часа ночи, проснуться в три с копейками. И, как назло, сна – ни в одном глазу! Кажется, я знаю, кто завтра будет нервным и невыспавшимся.

Я поднялась с кровати и прошлёпала босыми ногами к двери и вышла из комнаты. Мой путь лежал в святые святых – на кухню. Не чтобы покушать, как не печально, а чтобы просто попить воды. Надеюсь, я не разбужу Сэма и Мистера Сингера – Дин уехал на охоту. Без брата. Опять! – ибо я хожу… как слон, коротко говоря.

Я спустилась по лестнице, ведущей вниз, вошла в кухню и включила свет. Стоило сделать последнее, как я поняла, что в помещении далеко не одна. Около стола, на своём инвалидном кресле сидел Бобби Сингер, который, кстати, сейчас, скоро приноровившись к внезапно появившемуся освещению, недовольно на меня посмотрел, и употреблял виски.