Надо – значит надо! (СИ)

— Брагин, что за письмо?

— Какое письмо, товарищ капитан?

— Ты из меня дурака-то не делай! Ясно тебе?

На вопрос про дурака лучше не отвечать.

— Где, я тебя спрашиваю!

— Сжёг, товарищ капитан.

— Да я тебя! Как ты посмел-то! Это же… От кого письмо? Отвечай!

— Это из ЦК, касательно моей работы в «Факеле». Вам единственному сообщаю, потому что вы коллега по политической работе. Прошу больше ни с кем этот вопрос не обсуждать!

— Что-о-о?! — пытается немножко быковать он.

— Товарищ капитан, вам известна формулировка «по прочтении сжечь»?

Он осекается и хлопает глазами.

— Я являюсь комсоргом крупной военизированной организации. Вы же знаете, что это значит?

— Ну…

— Спасибо за понимание, товарищ капитан. Могу я рассчитывать на поддержку с вашей стороны?

— Э-э-э, — тянет он.

— Отлично, спасибо большое. Но, как бы то ни было, я остаюсь в полном вашем распоряжении и к среде готовлю политинформацию.

— А вот это правильно! — обретает он почву под ногами. — Молодец!

— Разрешите идти?

— Иди…

— Товарищ капитан, не распространяйтесь, пожалуйста, насчёт пакета. К тому же у нас здесь охрана рубежей Родины на первом месте, а всё остальное подождёт.

Он молча кивает.

Через пару дней на построении я готовлюсь получить приказ выдвигаться в дозор. Но ежевечерний ритуал вдруг прерывается. К майору подбегает дежурный и сообщает, что того требует к телефону начальник погранотряда. Белоконь недовольно приказывает нам ждать, а сам уходит в пункт связи.

Лейтёха уехал в Наушки и не успел к семи, поэтому мы просто остаёмся стоять на плацу. Майор отсутствует довольно долго. Наконец приходит злой, как собака, в руках держит план-график на сутки.

— Мансуров! — выкрикивает он.

— Я!

— Идёшь в дозор вместо Брагина!

— Так я же завтра должен, товарищ майор… А сегодня у меня…

— Отставить разговоры! — зло обрубает Белоконь. — Брагин завтра вместо тебя пойдёт.

— Но у меня тогда не сойдётся…

— Отставить, я сказал! Всё у тебя сойдётся! Я не слышу!

— Есть сегодня в дозор, — недовольно подчиняется Мансуров и бросает на меня не самый добрый взгляд.

Но я-то ни сном, ни духом. Я только руками развожу. На территорию въезжает «уазик». Из него выходит старлей и Слава в таможенной шинели. По строю пробегает шепоток.

— Старший лейтенант Козловский, ко мне! — командует Белоконь.

Лейтёха подбегает, чеканит шаг, строевик, блин.

— Товарищ майор, старший лейтенант Козловский по вашему приказанию прибыл!

— Заступай за меня. Я в отряд поехал. Брагин, за мной!

Мы подходим к «буханке», на которой приехал старлей.

— Садись за руль, — бросает майор.

Я забираюсь за «баранку» и завожу мотор. Мы выезжаем из ворот и едем по укатанной грунтовой дороге. Скоро пойдут дожди и дороги развезёт, наверное. Тогда каждый выезд будет, как приключение…

— Останавливай, — командует Белоконь.

Я останавливаю машину.

— Выходи.

— Зачем, товарищ майор?

— Выходи, я сказал!

Я выхожу.

— Смирно! — командует он и отводит правое плечо назад, сжимая кулак.

— Товарищ майор!

— Смирно, я сказал! — рычит он и рука со сжатым кулаком выстреливает, как пружина…

7. Новый год шагает по планете

Пружина, конечно, выстреливает, но цели этот выстрел не достигает. Ну, то есть метит он не в меня, я вижу и поэтому не дёргаюсь. Кулак проходит мимо головы и втыкается в кузов. Майор по инерции подаётся вперёд, налетая на меня корпусом.

Зубы сжаты, брови насуплены, из глаз искры летят.

— В чём ваша проблема, товарищ майор? Мажоров не любите?

— Кого? — хрипит он.

— Так я же вроде от службы не отлыниваю, всё делаю, как образцовый солдат. Чего вы беситесь?

Он поднимает согнутую в локте руку и, чуть толкнув, прижимает меня спиной к борту машины. Я не сопротивляюсь, пусть уж скажет что-нибудь. Но сказать ему, кажется, и нечего. Помолчав, он убирает руку и отстраняется.

— Садись за руль.

— Нет уж, Василий Тарасович, раз пошла такая пьянка, давайте поговорим.

— О чём с тобой говорить? И так всё ясно. Сынок чей-то.

— Все мы чьи-то сынки.

— Все, да не все! — зло отрезает он. — Одним лямку тянуть, а другим всё дозволено. Самое справедливое, бл*дь, в мире. Садись, сказал! А то за тебя ещё от начальника отряда огребать!

— Я не думаю, что вы за меня огребали хоть раз.

— Все вы одинаковые, всё легко даётся, хи-хи да ха-ха, сигаретки да барахлишко, коньячки да балычки, смехуёчки да пиздихаханьки. А как до дела доходит, куда вы деваетесь? На амбразуру за вас кто лезть должен? Рядовой Мансуров да майор Белоконь?

— Ну, во-первых, в отряд я себя не сам вызвал…

— А у таких, как ты, всегда «не сам» и всегда «не я»! Я — не я, и лошадь не моя. Оно само, да? Папа позвонил или дядя приехал с дедушкой и бабушкой. И похеру, что наряд, похеру боевая задача, для работы найдутся другие, те кто попроще. Мансуровы. И насрать, что у него недосып по графику. Потом выспится. Я таких как ты повидал. Знаю породу вашу гнилую. Садись за руль, а то прямо на гауптвахту за неисполнение поедешь!