Надпись

Шел мокрый снег вперемешку с дождем. Тротуары хлюпали, сочились. По ним чавкали толстые непромокаемые подошвы упитанных голландцев. Саблин стоял в ветреном, мокром пространстве, заполненном фасадами, автомобилями, тускло горящими рекламными огнями, туманно светящимися, набитыми до отказа витринами. В этом тесном пространстве, замуровавшем в себя безымянную душу, существовал невидимый выход. Только что он прорвался сквозь неумолимое время, обнаружив в нем крохотный зазор, мимолетную пустоту, в которую скользнула его жаждущая свободы жизнь. Теперь, победив неумолимое время, следовало победить пространство. Среди материальных форм, непроницаемых оболочек отыскать невидимую, оставленную для него скважину.

– Такси! – махнул рукой катившему мимо автомобилю. Уселся в теплую глубину салона за спиной водителя в форменной фуражке таксиста. – В морской порт! – приказал по-английски, для убедительности сделав волнообразное движение рукой, изображая море.

Порт состоял из серой стали, серого неба, серой воды. У бетонных причалов, в дыме и копоти, вращались краны, хрустели лебедки, в разных направлениях, на разной высоте двигались на тросах контейнеры, кипы струганой древесины, связки труб, загадочные агрегаты еще не собранных, не построенных заводов, рудников и хранилищ. Опускались на палубы и в трюмы причаленных кораблей. Сухогрузы, лесовозы, грузовые суда навалились бортами на пирсы, с горячим стеклянным дыханием полосатых труб, с ручьями воды, падающей из бортовин обратно в море – ржавые, окисленные, со следами далеких странствий, под флагами разных стран, сыро висящими на флагштоках. На открытой воде, туманно-стальной, сновали катера и буксиры, вяло отплывал огромный бело-черный контейнеровоз, осторожно разворачивался, показывая на трубе черные и красные полосы. Низкие берега были изрезаны протоками и проливами. Вдалеке, выступая палубой и мачтами над жухлой низиной, словно посуху, двигался в протоке корабль. Вдоль берега, растворяясь в тумане, бугрились цистерны и резервуары нефтехранилища, бесчисленные тускло-серебряные цилиндры, словно пузыри, вспухшие на кромке земли и моря.

"И это были пузыри земли…" – Саблин отрешенно повторял строку из Шекспира, озирая угрюмое пространство порта, отыскивая среди кораблей, кранов, нефтяных терминалов то, единственное, необходимое ему отверстие, сквозь которое он мог бы скользнуть и исчезнуть. Пробиться туда, где нет пространства, а присутствует одно необъятное, безымянное дуновение!

Голландия, где он оказался волею случая, представлялась ему загадочным местом земли, где образовался таинственный вихрь, превративший добродетельных, богопослушных голландцев в странствующее неуемное племя. Обуреваемые безумной мечтой, уплыли от своих берегов, расселились по всем континентам, растворились среди племен и народов, оставив на островах и побережьях белокожих негроидов, оливковых белокурых красавиц, чернокожих охотников с голубыми глазами. Здесь, в Голландии, существовал завиток пространства, через который отважные странники ускользнули из материального плена, стали свободными и невидимыми. Этот завиток, загадочная скважина сохранились поныне. Их нужно искать среди нефтяных терминалов, плантаций роз и тюльпанов, фабрик по огранке бриллиантов.

Он двигался вдоль пирсов, отделенных оградой. Огромный мутно-белый корабль, плоский и длинный, как взлетная полоса, с высокой слоеной рубкой, стоял под погрузкой. Два крана, крутя металлическими шеями, ставили на палубу разноцветные контейнеры. Было почти безлюдно, только на корабле несколько рабочих в пластмассовых касках принимали контейнеры да расхаживали у ворот два автоматчика в блестящих мокрых плащах. У Саблина мелькнула безумная мысль: эти зарешеченные прозрачные ворота, ведущие к кораблю, и есть та скважина, которую он ищет. Пройти сквозь ворота, подняться по трапу на палубу, затеряться среди разноцветных коробок, клепаных трюмов, ухающих потных машин, и через несколько дней – необъятный океан, пышные, падающие из неба лучи, горячие тропические ливни, африканские туманные звезды.

Эта мысль была столь восхитительной, открытие сулило столь быстрое освобождение, что он приник к воротам, стал рассматривать подход к кораблю, бетонный пирс с железнодорожной колеей, рубку с прослойками стекла, голубую трубу, над которой дрожал слюдяной воздух. Автоматчики сошлись и смотрели на него, одинаковые в своих капюшонах и блестящих плащах.

Откуда-то, из дождя и снега, появился худощавый молодой человек в кожаном пальто, влажной шляпе, с яркими голубыми глазами. Обратился к Саблину по-голландски.

– Не понимаю, – ответил Саблин на английском.

– Чем-нибудь могу быть вам полезен? – спросил по-английски молодой человек, видимо служитель порта.

– Куда идет этот корабль? – спросил Саблин.

– В Кейптаун.