Надпись на сердце

В эти минуты я вдруг отчетливо понял, что моя любимая, только что скрывшаяся из глаз, просто взбалмошная маменькина дочка, влюбленная в наряды, танцы, рестораны. Разве она могла постигнуть обаяние этих мгновений? Мгновений, раскрывающих сердце? Разве был бы я счастлив с ней? Нет, никогда! Тысячу раз правы друзья: зачем я поссорился с Ниной?

Соловей, передохнув немного, запел снова. Что-то задорное, радостное послышалось мне в его свисте. Нина... Ниночка... Как же я мог так провиниться перед ней? Ведь она искренне любит меня! Если бы она сейчас сидела рядом, она бы поняла красоту этой соловьиной ночи, струящуюся прелесть песни!

Свист оборвался. Послышались чьи-то тяжелые шаги.

«Эх, спугнули!» — вслух пожалел я.

Ко мне по тропке спустился мой старый друг Коля-Николай, как все звали его.

«Кого же это я испугал?» — спросил он.

«Соловья».

«Соловья?! Да они еще только через две недели появятся», — усмехнулся он.

«Ну, значит, это какой-нибудь внеочередной, досрочник. Ты послушай... Тише...»

Коля-Николай замер. Мы прислушались — ни звука. Прошло несколько минут тишины, и вот тихонечко заструился нежный свист.

«Ну, — сжал я руку Коли-Николая, — слушай теперь...»

«Да это я свистел, — рассмеялся Коля-Николай. — Слушай-ка...»

И он виртуозно просвистел только что слышанную мною мелодию, которую я принял за подлинно соловьиную.

«Увидел я тебя с этой вертихвосткой, — пояснил мне друг, — и горько мне стало. Ее там машина у входа ждет — на танцульку везти, а ты тут за сердце хватаешься обеими руками. Ну, думаю, создам-ка я им лирическую атмосферу, может, полегчает...»

И Коля-Николай хитро взглянул мне в глаза:

«Я же знаю, ты парень с лирической жилкой... Ну и как, помог я тебе?»

Конечно, может быть, соловья действительно не было, я не спорю. Может, и придумал это все Коля-Николай. Но знакомым и родственникам рассказываю, я, что слышал самого настоящего соловья-солиста. Вот только Нине, когда покаянную принес, все как есть открыл. Она меня простила — иначе ведь не согласилась бы моей женой стать, верно?

И молодой человек влюбленно поглядел на белокурую свою спутницу.

— А тост? — спросил Иван Иванович. — Раз вы рассказывали сразу за двоих, то и тоста должно быть два.

— За тех, кто любит! — произнес молодой человек, а его супруга смущенно заалелась. — За всех влюбленных Земли! И за их друзей!

ЗНАКОМСТВО С ЖИЗНЬЮ

(Это рассказывала заслуженная артистка республики М., которая летела в Москву на съемки нового фильма. Почти все присутствующие знали М. по кино, по спектаклям. Последняя премьера современной пьесы из колхозной жизни, где М. блестяще сыграла роль молодой доярки, была еще у многих на памяти. Иван Иванович Геолог, воспользовавшись тем, что М. задумалась, о чем бы рассказать, попросил ее:

— Расскажите, пожалуйста, как вы сумели добиться в последнем спектакле такого перевоплощения? Откуда у вас такое знание колхозной жизни? Ведь вы же все время в городе, в разъездах, то съемки, то репетиции... И вдруг — представляете, товарищи! — доит корову, как потомственная крестьянка! Поразительно!

И М. поведала нам забавную историю, с ней происшедшую во время подготовки к этому спектаклю.)

 

— Зная, что в предстоящем сезоне мне предстоит работать над ролью доярки, я решила провести свой отпуск на молочной ферме совхоза.

«Опыта у вас нет, — сказал мне заведующий фермой, — дояркой мы вас поставить не можем. Хотите — разнорабочей? Войдете в курс — повысим».

Я согласилась.

Разумеется, рабочие совхоза не знали, что я актриса. Про себя я говорила туманно: студентка, мол, решила подработать во время каникул.

Я внимательно присматривалась к окружающим. Особенно меня заинтересовала молодая работница фермы Зоя — хлопотунья и хохотушка. Мы сразу подружились с ней. Именно такой в моем воображении должна была быть Валя — героиня пьесы.

Мы гуляли вместе, беседовали на различные темы, обменивались впечатлениями от книг и кинокартин.

Мне казалось, что я нашла именно то, нужное.

Вскоре Зоя сообщила, что уезжает, — так сложились обстоятельства. Она пригласила меня зайти вечером в дом, где жила, обещая рассказать о причине столь поспешного отъезда.

«Вера, ты меня прости, — сказала Зоя, — но я тебя все это время обманывала! Я — актриса! Мне предстоит сниматься в кинофильме «Молочные реки». Главная роль — молодая женщина работает на молочной ферме. Ты — как раз тот тип, который мне был нужен. Поэтому я...»

Понятно, что я чуть не свалилась на пол от смеха. Но когда я рассказала свою историю, то мы, две актрисы, сперва подивились такому совпадению, а потом немножечко взгрустнули: вот что значит полное незнание жизни села! Ведь вместо того, чтобы поближе познакомиться с настоящими доярками, мы тратили время друг на друга!

Это случилось потому, что мы обе представляли себе сельскую жизнь несколько по-книжному, так, как она кажется горожанкам, никогда не бывавшим в сегодняшних колхозах и совхозах. Я и Зоя старались выглядеть как можно более «деревенски». У доярок это вызывало снисходительную улыбку, а мы обе «клюнули» друг на друга.