Надпись на сердце

По плану переселить жильцов обещали, к примеру, двадцатого. К этому же числу новые дома к сдаче готовили. Но ведь «план предполагает, а человек перевыполняет». Экскаваторщики такой темп взяли, что уже пятнадцатого числа к обеденному перерыву начали под крайнюю улицу подкапываться. И — словно нарочно — именно под те дома, где сами же они с семьями проживали! Еще несколько часов работы — и прощай собственная жилплощадь со всем имуществом!

Что делать? Ребятишки гвалтуют, жены мужьям всякие обидные слова кричат: мол, изверг, сам себе яму роешь, ради выполнения нормы семью по миру пускаешь, крыши-крова лишаешь!

Сами понимаете: раз женщина, да еще мать, да еще при людях в ажиотаж входит — ее так и несет на всех скандальных парусах.

Экскаваторщики отшучивались в меру сил: «Прогноз погоды без осадков, в шалашах неделю проживем, даже полезно будет», а у самих кошки на сердце скребли: очень важно было именно сегодня котлован закончить и на другой объект перейти, а тут вот какая загогулина с лично-жилищным вопросом! Перевыполнили, выходит, план на свою же голову!

Ну, поругались с супругами, все честь по чести, приказали вещи из домов эвакуировать и единогласно порешили дальше грунт вынимать, согласно проектному заданию.

И вот подходит первая машина к дому, а дом уже пустой стоит. Ни одной души! Два часа назад тут крик стоял, выяснялись, так сказать, отношения, а сейчас тишина и даже оконные рамы кое-где уже сняты.

В этот момент подъезжают к домам грузовики (не погибать же стройматериалам!), рабочие начинают стены разбирать. Экскаваторщики спрашивают: «Куда жители девались?»

Оказывается, всех уже переселили в новые квартиры. Но откуда же взялась готовая жилплощадь, когда ее только к двадцатому числу готовят? Так ведь каменщики да строители не только план выполняли, а давали норму от души. И, как на котловане, тоже закончили свои объекты на пять дней раньше. Только и всего.

Но когда я наблюдал, как экскаваторщики, не сбавляя темпа, приближались к домам, где жили их жены и дети, тут-то и вспомнились мне заграничные «чемпионаты ковша». В конце концов собрать коробок спичек — вопрос тренировки, и, следовательно, дело наживное. А вот своею собственной рукой ради общего дела оставить семью без крова, такое испытание едва ли кто из «яично-спичечных рекордсменов» выдержал бы.

Я предлагаю тост: ЗА ВЕЛИКИЙ РАБОЧИЙ КЛАСС! За рабочую солидарность!

Понятно, тост был принят на «ура».

И тут подошла очередь Ивана Ивановича Геолога. Он расправил пряди бороды и рассказал историю о «молочных братьях».

МОЛОЧНЫЕ БРАТЬЯ

— Смешной этот случай произошел буквально на днях.

По роду своей деятельности мне приходится работать в контакте с зоотехниками: мы выводим одну очень перспективную породу молочного скота. И вот я приехал в один небольшой город, чтобы прочесть цикл лекций в местном сельхозтехникуме. События, которые я вам буду излагать, несколько фантастичны, но это только на первый взгляд. Вот здесь с нами вместе летит товарищ Январев, он был свидетелем и участником всех этих историй, он мне соврать не даст.

— Не дам, — ответил молоденький парнишка лет семнадцати, — факт, не дам, Иван Иванович.

— Вот этого самого Костю, — продолжал зоолог Геолог, — секретарь райкома комсомола дал мне в сопровождающие. Я в этом городке не был со времен войны, и поэтому, понятно, мне было бы трудно ориентироваться среди новых улиц, площадей, скверов. А я хотел все осмотреть. И, как я сразу понял, гида лучше Кости мне едва ли удалось бы найти. Куда бы мы ни пришли, у него сразу же отыскивались знакомые, приятели, друзья приятелей и приятели друзей. Более того — у него обнаружилось, по самым моим скромным подсчетам, более двадцати молочных братьев

«Знакомьтесь, — представил он мне на заводе экскаваторов мощного брюнета по фамилии Квирикашвили. — Монтажник, зовут Сандро. Мой молочный брат».

И Сандро Квирикашвили, поблескивая перламутровой улыбкой, охотно подтверждал молочное родство.

После того как мы осмотрели завод, мы отправились на мясокомбинат, на канатную фабрику, в педагогический институт, в местный союз художников, и всюду повторялась одна и та же картина.

«Молочными» оказались азербайджанец Авэз Ибрагимов, дагестанец Нурадин Юсупов, казах Мухтар Кизылбаев, и даже нашлась одна «молочная сестра» — работница камвольного комбината Нина Кузьмилова.

И все это было правдой, товарищи, Костя соврать мне не даст.

— Конечно, не дам, — кивнул головой Костя. — Фактический факт!

— Так вот, — продолжал Иван Иванович, — я поглядывал на моего сопровождающего с недоумением. Мне казалось, что он что-то путает. «Вы знаете, Костя, — издалека начал я, — что молочным братом или сестрой называется только тот, кто вскормлен одним и тем же молоком. Может быть, вы вкладываете в это понятие иной смысл?»

Но выяснилось, что именно этот единственно правильный смысл Костя и вкладывает в понятие «молочного братства».