Надпись на сердце

Как ни странно, именно тем, что кладовщик помог ей вовремя ступить на вагонную ступеньку и даже букет еще успел всунуть в руку, Валя была очень огорчена. Ей бы хотелось, чтоб это сделал не рыжий Яков, а тихий и застенчивый колхозный тракторист Игорь. Валя, как и каждая девушка, в которую влюблены, знала о чувствах Игоря. Но тракторист был такой стеснительный, что на какое-либо активное выражение чувств с его стороны Валя уже давно перестала надеяться.

Стоило на вечере в клубе Игорю преодолеть свою робость и направиться к Вале, чтобы пригласить ее на танец, как Яков опережал его. Когда Игорь набирался, наконец, храбрости и хотел проводить Валю до дому после заседания или собрания, то Яков снова перебегал ему дорогу: он ловко подхватывал Валю под локоток прямо в помещении правления колхоза да так и выходил с ней на улицу. А Игорь грустно вздыхал и клял свой неуверенный характер.

И вот опять: Яков оказался тут как тут во время посадки, хотя Валя отлично помнила, что Игорь тоже стоял рядом.

...В Москве участникам совещания на второй день показали новый художественный фильм из дореволюционной жизни, а после него — специальный выпуск кинохроники: «Лучшие люди села едут в Москву!»

И вот в одном из сюжетов киножурнала увидела Валя знакомый вокзал... Отъезжающие стоят на платформе. Произносятся речи, оркестранты старательно надувают щеки. Трогается поезд. Начинается посадка. Валю подсаживают в вагон, букет вкладывают в руку...

Тут на весь зал раздался Валин голос:

— Врун! Обманщик!

Соседи заволновались, кто-то шикнул. А когда журнал кончился, зажегся свет, то Валя с подругами выбежала из зала да прямо к механикам, в проекционную будку.

Нашли то место в ленте, где Валю на поезд сажают. И все видят: Яков стоит метрах в двух от площадки вагона и что то кричит, а Игорь, сам чуть с платформы не срываясь, помогает Вале на ступеньку встать.

Киномеханики посмеялись над создавшимся положением и даже подарили Вале кадрик из ленты — как вещественное доказательство.

Так вот и получилось, что из-за кинохроники Яша-кладовщик, первый парень на деревне, остался с носом, точнее — со своим длинным языком, а Игорь набрался храбрости и поговорил с Валей по душам, точнее — по сердцам.

Ну, а разговор двух сердец, которые друг друга любят, сами знаете, чем заканчивается.

Неизвестно только одно: пригласили молодые на свадьбу операторов кинохроники или нет?

ВЕЛИКИЙ ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ

Специальными грамотами за регулярные наблюдения советских искусственных спутников Земли были награждены многие. В одном из списков увидел я знакомые имя и фамилию: Циремпил Норбоев. Я очень обрадовался: старик, оказывается, еще жив, здоров и по-прежнему хочет всегда быть впереди. На всякий случай навел справки: не совпадение ли? Оказалось, он.

И мне вспомнилась знаменитая в Забайкалье история, героем которой в конце двадцатых годов стал Циремпил. Ему тогда даже титул присвоили: «великий предсказатель». Журналисты несколько раз о нем писали, но не всегда правильно освещали это происшествие. В одном юмористическом рассказе Норбоева даже сделали отрицательным персонажем.

Мне хочется восстановить правду.

Тридцать лет назад, в один прекрасный день, в глухой бурятской деревушке, у Циремпила Норбоева открылся поразительный дар ясновидения.

Выглядело это примерно так.

— Привиделось мне нынче, — однажды сказал Циремпил соседям, — что в столице Москве приняли большое постановление о нас, крестьянах. Будет нам снижение налогов и всем беднякам помощь и облегчение. А в Верхнеудинске (так именовалось тогда Улан-Удэ, нынешняя столица Бурят-Монголии) специальная комиссия создана — к нам в район едет. Будет бороться с ламами. (Монахи-ламы в те годы еще большое влияние имели на забитых и неграмотных бурятов.)

Но ведь, как известно, предсказывать легко, а вот сделать так, чтобы все это сбылось, труднее. К Норбоеву слава примчалась быстро потому, что каждое его предсказание непременно подтверждалось.

Комсомолец Баир, который выписывал газету, просто немел от удивления: с одной стороны, он твердо верил — чудес не бывает, а с другой стороны, Циремпил неизменно оказывался прав.

С каждым днем росла слава «угадывателя». Утром к его крыльцу даже подойти было трудно: так густо толпились пришельцы из дальних деревень, которые решили самолично увидеть «великого предсказателя», услышать вещие слова.

Ламы-монахи скрежетали зубами от злости: успех Норбоева лишал их доходов, таяли ряды верующих.

Комсомольцы во главе с Баиром денно и нощно ломали головы над тем, как объяснить народу чудеса «предсказателя».

— Это типичный дурман и классовая вылазка! — шумел Баир. — Мы должны... нам нужно...

А что нужно делать — никто не знал. Баир поехал в столицу республики — просить совета у «старших коммунистов». И там, в Верхнеудинске, ему повезло: он вывел «предсказателя» на чистую воду.

У Норбоева регулярно случались таинственные отлучки из деревни. Он уезжал неожиданно и появлялся вновь только через несколько дней. Поговаривали, что ездил в Верхнеудинск, но что он там делал, никто толком не знал.