Надпись

Коробейникова охватило смятение. Тайна, которую он, крадучись, пронес в дом, тщательно скрывал, окружая непроницаемой завесой, была раскрыта и, как бомба с проводками и мигающим взрывателем, где водянистые электронные цифры отсчитывали время до взрыва, ждала своего страшного часа. Бледное, предсмертное, с синеватым оттенком лицо Саблина, его полузакрытые, в муке глаза, безумная, на бескровных губах улыбка выдавали его. Он проник в тайну, знал расположение бомбы. Замкнутся контакты, и взрыв разнесет кабинет с листками романа, детскую с деревянным табуном коняшек, гостиную, где вчера с Валентиной они повесили под потолком нарядный абажур. Его дом, его семейный уклад заминирован, и Саблин, непредсказуемый в своем артистическом, беспощадном садизме, способен его взорвать.

— Женщина — запрограммированное природой уродство, изувечившее человечество. Прорва, в которую мужчина сбрасывает свой воинственный дух, стремление к творчеству, военному и религиозному подвигу. Свирепая тлетворная пасть, выгрызающая в мужчине лучшие качества, лишающая его сил, подвижничества, заражающая вирусом сентиментальности, слезливой и жалкой поэтичности. Половину своей жизни мужчина тратит на женщину, скармливая ей свои лучшие качества. Женщина — замедлитель, не дающий истории развиваться с естественной скоростью. Брак — глухой тупик, куда врывается мужская судьба и застревает там навсегда в нелепой и уродливой позе. — Красивое лицо Саблина было бело-мраморным, отливало лунной синевой. Губы, произносящие женофобские речи, были без кровинки. — Я понимаю этику героев СС, отрицавших женщину, вносивших в свои отношения античную самодостаточность. Подлинная, ожидающая нас революция, та, что покончит с делением на мужчин и женщин, избавит человечество от женского пола, выделит мужчин в единственную форму, достигающую своего совершенства. Но если на промежуточной стадии этой революции мужчина не может до конца отказаться от женщины, пусть выбирает самую близкую, одной с ним крови — тогда антагонизм и противоположность полов снимаются абсолютной генетической родственностью, почти тождественностью, что равносильно любви мужчины к себе самому. В противном случае будут повторяться отвратительные и смешные трагедии, подобные той, что случилась с вашим другом футурологом Шмелевым. Он построил Город Будущего в промежностях своей ненаглядной жены, и стоило ей чуть шире раздвинуть ноги, как все это восхитительное сооружение провалилось в зловонную яму.

Произнеся это жестокое и скабрезное сравнение, Саблин вернул себе бодрость, хохочущий блеск в глазах, розовую свежесть губ и щек. Коробейников пугался той зависимости, в какую попал к этому малознакомому, непредсказуемому человеку, за короткое время сумевшему его обольстить, обворожить утонченными комплиментами, очаровать оригинальными суждениями, оплести кружевом затейливых и занятных историй. Вовлечь в интригу, смысл которой был до конца неясен, но которая увлекала Коробейникова в свои опасные лабиринты.

— Рудольф, вы виделись со Шмелевым. Он находится на грани помешательства. Способен на безумные, разрушительные поступки. Зная вашу склонность использовать людские слабости для своих веселых забав, чувствую себя ответственным за то, что сделал вас свидетелем несчастья и позора Шмелева. Поэтому прошу, Рудольф, воздержитесь от психологических экспериментов над Шмелевым. Вам — очередная забава, а он может оказаться в петле.

— Дорогой Мишель, вы художник, и, быть может, несравненный. Вы знаете законы творчества, которые идентичны законам, по которым развиваются философские системы, человеческие отношения или в течение века выстраивается огромный город. Крушение моста или небоскреба, умирание дерева или разрушение государственной системы происходит по обратному закону. Тот, кто наблюдает это крушение или его инициирует, испытывает творческое наслаждение. Нерон, наблюдающий пожар Рима. Герострат, сжигающий храм Артемиды. Пилот «летающей крепости», кидающий бомбу на Хиросиму. В разрушении присутствует акт творчества. Разрушая нелепые и уязвимые конструкции, я испытываю художественные переживания, что в некоторой степени сближает меня с вами. Высший, божественный акт творчества связан с самоистреблением. Самый великий художник тот, кто вслед за разрушением своего творения истребляет себя самого. Гитлер, уйдя из жизни вместе со своим государством, совершил великий акт творчества. «Гибель богов» — это траурный гимн самоиспепеляющегося человечества. Шмелев обречен. Он отождествил себя с женщиной, которая ему изменила. Его Город Будущего будет испепелен им самим, как в конце концов будет испепелено это отвратительное пролетарское государство, построенное на измене великим аристократическим принципам. Мишель, вы гармонический человек. Ваша эстетика связана с идеалом созидания. Но когда-нибудь вам придется описывать крушение мира и использовать для этого эстетику катастроф.