***надцать лет спустя

На время завтрака они разговаривать прекратили, но так Ларисе даже лучше думалось. И думалось почему-то исключительно вокруг личности следователя. С одной стороны, его рвение понятно – друг пострадал. С другой, в качестве подозреваемых проходят его же, следователя, хорошие знакомые. И, как ни крути, получается, что лицо он очень даже заинтересованное.

Свои размышления она озвучила Лихачеву, когда тот вез её на работу.

- Раз он хорошо знаком и с потерпевшим, и с обвиняемым, нельзя потребовать, чтобы Щукина сменили?

- Зачем? Пусть работает, служба у него такая. К тому же, если коллеги все-таки не врут, и следак он хороший, то на первого попавшегося подследственного кидаться не станет, попытается разобраться.

- А если всё-таки станет? – перспективы, конечно, не то, чтобы совсем унылые, но и особым оптимизмом не радовали.

- А если станет, то Тимофей тоже не зря свой хлеб ест, и попытается через эту самую заинтересованность следователя развалить дело. Выиграть можно разными способами. Или обвинение не сможет доказать, что подозреваемый виновен, или адвокат обвиняемого докажет, что следствие велось с грубыми нарушениями. И вообще, не забивай себе голову, Санька и без Тимофея сумеет вывернуться, как змея из-под вил. Ты мне лучше скажи, что со своими подчиненными делать будешь? По-любому кто-то из них тебе козни строит.

Это была вторая печаль Ларисы, которая, в свете того, что до работы оставалось ехать минут пять, выходила на передний план.

- Низводить и курощать.

- Вот это правильно. Хочешь морально прессануть? – Макс с хитринкой покосился на Ларису, мол, а силы духа хватит-то?

- Особо зверствовать не буду, но да, придется сегодня побыть образцовой салтычихой…

Лихачев коротко хохотнул и вопросов больше не задавал, разве что, проводив до проходной, предупредил, чтобы без предупреждения никуда не срывалась, во вкус по части пыток не входила и вообще вела прилично. У Ларисы тут же возникло искушение ответить самым, что ни на есть неприличным жестом, правда, было оно мимолетным. Похоже, поведение Максима заразно, иначе с чего бы ей, вместо того, чтобы и дальше накручивать себя насчет сегодняшнего заседания и просто всей этой неприятной ситуации, захотелось впасть в детство?

Большую часть своих сотрудников Лариса обнаружила в приемной в уже привычных позах – склонившись над столом, они жарким шепотом что-то обсуждали. И, глядя на вытянувшиеся лица, куда как с большей вероятностью готовились увидеть начальницу, как минимум, в арестантской робе и гремящую кандалами, но никак не в нынешнем виде.

- Здравствуйте, Лариса… Николаевна, - чуть запинаясь, проблеяла Марина, почему-то сначала побледнев, а потом залившись краской до ушей. Миша тоже тихо поздоровался и начал предусмотрительно продвигаться к выходу. Татьяна Михайловна же лишь коротко кивнула и почему-то нахмурилась.

- Всем доброе утро, - Лара окинула подчиненных пристальным взглядом, который те поняли без слов, тут же засобиравшись по рабочим местам. Помощнице тоже явно хотелось последовать их примеру, но покинуть приемную без распоряжения Ларисы она не могла, потому начала бестолково суетиться, перекладывая бумаги с места на место.

- Будут какие-то распоряжения? – она все-таки отвлеклась от документов и подняла на руководство несчастные глаза.

- Да, через десять минут жду в кабинете.

Нагонять жути и дальше она не стала, скрывшись на своей территории. И даже поборола недостойный порыв прижаться ухом к двери. Хотя бы потому, что всё равно ничего бы не услышала – звукоизоляцию делали на совесть.

До явления Марины Лариса успела проверить и личную, и корпоративную почту, радовавшую взор массовыми рассылками от поставщиков, среди которых постоянно терялись действительно важные сообщения, созвониться с рабочими бригадами, чтобы уточнить, всё ли у них в порядке, и вообще провела крайне продуктивные четверть часа. Потому что являться на лобное место помощница не спешила. Лара уже созрела для того, чтобы повторно вызвать её на ковер, когда дверь всё же приоткрылась.

- Можно? – легкая дрожь в голосе выдавала откровенное желание услышать «нельзя».

- Да.

Ни душевности, ни радушия она не демонстрировала не из желания дополнительно запугать – к театральным жестам и самодурству Лара никогда не тяготела. Просто вспомнила, в каком отчаянии была вчера, когда Щукин увез Сашу. Как ни старалась убедить себя, что это всё ерунда, они найдут виновного, но иногда мелькала предательская мыслишка – а если нет? Что, если нападавшего так и не вычислят?