Надвинувшаяся тьма

Том и Рен его поддержали. Рассказали, как Тео летал с ними на «Дженни Ганивер» и, находясь в движущемся городе Ком-Омбо, совсем не стремился никого убивать. Постепенно, неохотно люди признали, что Тео, возможно, не агент Зеленой Грозы, а просто чужеземец, который забрел сюда случайно, и нужно проявить гостеприимство.

Раненым оказали медицинскую помощь, охрану поселения удвоили, электрические ружья перезарядили. Чадли Помрою изрядно досталось, но он утверждал, что в полном порядке. Он долго расспрашивал Тео о ходе войны, однако Тео мог рассказать очень мало. Чадли Помрой спрашивал как историк – все больше о тактике, о планах и решениях военачальников, а Тео не имел возможности составить о них представление, пока месил грязь вместе с отступающим войском.

Под вечер, когда заходящее солнце заглянуло в Крауч-Энд и в их тесную хибарку, Том и Рен смогли наконец-то залучить Тео к себе. За сладким пирогом и крапивным чаем, которые Рен притащила с общественной кухни, они рассказали ему о своих приключениях и выслушали его рассказ. Тогда Том впервые узнал, что Тео встретился с Эстер, что она спасла его в пустыне и обо всем, что за этим последовало, вплоть до той минуты, когда она поднялась на корвет с леди Нагой.

Пока Тео рассказывал, Рен держала отца за руку, а у него в глазах стояли слезы. Но сказал он только:

– Где Эстер сейчас?

Тео покачал головой:

– На фронте была такая каша… По-моему, их дирижабль благополучно отбыл. Но она нигде не пропадет. Я не встречал другого такого храброго человека и такого сильного. И мистер Шрайк за ней присмотрит…

– Шрайк! – Том покачал головой. – Значит, это действительно его вы, ребята, встретили тогда на Облаке-девять. Я думал, что окончательно его уничтожил на Черном острове. Противно думать, что старый изверг снова ходит по земле.

– Мистер Нэтсуорти, если бы не он, меня бы здесь не было, – сказал Тео. – Он изменился, после того как Энона его перевоскресила.

Том верил Тео, но все равно не мог отогнать воспоминания о прежнем Шрайке, безумном и беспощадном, который гнал его через Ржавые болота двадцать лет назад. А теперь Шрайк и Эстер снова вместе, как раньше, когда она была маленькой. Нахлынуло непривычное для Тома горькое чувство. Он ревновал к древнему Сталкеру.

Вечером, когда солнце опустилось в дымку на западе и небо над развалинами окрасилось лиловым, Рен повела Тео в Родильное отделение – пусть сам посмотрит, чтó там строят лондонцы. Рен волновалась. Тео был хоть и умеренным, цивилизованным, но все-таки антидвиженцем. Его с детства приучали бояться движущихся городов и ненавидеть их. Но Новый Лондон стал ей дорог, и хотелось показать его Тео. Рен было необходимо знать, как Тео к нему отнесется.

Когда они пришли в ангар, Тео долго стоял и смотрел на новый город. Рен рассказала, как его строили и как должны действовать отражатели. Она не могла понять, что думает Тео и слушает ли он вообще.

– Но колес-то нету, – сказал он наконец.

– Я же говорю – колеса ему не нужны! Так что можешь не смотреть с таким подозрением, он не повредит твоей драгоценной зеленой земле, не раздавит ни одного цветочка или кролика. По сути, это вообще не город, а скорее – огромный низко летающий дирижабль.

Они вошли в густую тень под днищем Нового Лондона. У них над головой инженеры ползали, как пауки, по городскому Брюху, что-то налаживали и чинили. По всему ангару стояли, дожидаясь погрузки, штабеля бочонков с водой и ящиков с солониной, переносные курятники с квохчущими курами и целые горы консервов, добытых на затерянных складах и в бакалейных лавках в самом центре развалин. Даже домики, в которых так долго жили лондонцы, разбирали на части и на тележках и волокушах везли в ангар, чтобы погрузить в трюм. Когда Рен и Тео вышли из ангара, им навстречу двигалась целая вереница жителей с тележками, поднимая тучи пыли и ржавчины. В северном конце Родильного отделения раздавались голоса Лена Пибоди и его приятелей: они расчищали от обломков площадку перед входом и устанавливали заряды взрывчатки, чтобы обрушить двери ангара, когда придет время Новому Лондону отправляться в путь.

– Ну, что думаешь? – спросила Рен.

Ее пугало, что Тео все еще молчит. Она увела его с тропинки в узкую расщелину, где росли яблони, решив, что для моховика, наверное, будет легче находиться здесь, среди шелестящих листьев. Может, он приободрится, глядя, как природа возвращается в развалины.

– Скажи! – попросила Рен.

– Ты точно решила улететь? – спросил Тео.

– Да, – ответила Рен. – Папа хочет с ними. И я тоже. Я хочу стоять на борту Нового Лондона и чувствовать, как он мчится в новые неведомые края.

– И охотиться?

– Торговать, как раньше Анкоридж.

– Большие города станут охотиться на вас.

– Не поймают!

В кустах затрепыхалась птица. Всего-навсего черный дрозд, но Рен и Тео вздрогнули и придвинулись поближе друг к другу.

– Понимаешь, – сказал Тео, – я ничего этого не ожидал. Я думал, вы тут просто исследуете…