Надвинувшаяся тьма

– Рен! – радостно воскликнул Вольф, когда она выбралась из люка на мостик и остановилась, еле переводя дух.

Рен растерянно оглядывала ряды рычагов, циферблатов, и переключателей, и переговорных трубок, свисающих, точно сталактиты, с низкого железного потолка.

Вольф поднялся с крутящегося кресла и пошел навстречу, ловко обходя Хаусдорфера и других навигаторов, которые спешили куда-то с охапками свернутых в рулоны карт и с приказами для котельной.

– Я рад, что ты смогла спуститься! Как себя чувствует герр Нэтсуорти?

– Все хорошо, – ответила Рен. – Надеюсь, он прилег поспать после обеда.

Папе нездоровилось с тех пор, как они прибыли в Хэрроубэрроу, и сейчас он выглядел бледным и слабым. Рен строго велела ему лечь отдохнуть, но, зная его, подозревала, что он в библиотеке, изучает по карте предстоящий маршрут.

Вольф взял ее под руку:

– Ты тревожишься о нем.

– По-моему, в Хэрроубэрроу слишком жарко и душно для него, – ответила Рен.

Ей не хотелось говорить про папино больное сердце. Папа так старался убедить всех, и прежде всего самого себя, что здоров, – было бы предательством разболтать Вольфу, насколько он болен на самом деле.

– Он скоро придет в себя, – пообещала она, улыбаясь как можно бодрее.

– Хорошо, – сказал Вольф, как будто они о чем-то договорились.

Он подвел Рен к своему креслу, рядом с которым с потолка свисала здоровенная медная штуковина, утыканная рычагами и кнопками. Внизу у штуковины были два окуляра. Вольф потянул всю конструкцию вниз, чтобы окуляры оказались на уровне глаз Рен.

– Я подумал, что тебе захочется полюбоваться пейзажем.

Рен почти забыла, что на свете бывают такие вещи, как пейзажи. На Хэрроубэрроу время тянулось так медленно, что ей уже казалось, будто она много дней не видела ни земли, ни неба. Но когда она заглянула в окуляры, то увидела и то, и другое; небо было темно-синее, почти совсем безоблачное, и месяц ярко сиял, озаряя заросшие сорняками стенки колеи, по которой двигался пригород.

– Где мы? – спросила Рен.

– Совсем близко к территории Грозы.

– А почему не видно крепостей? И поселений?

Вольф хмыкнул:

– У Грозы не хватает войск, чтобы оборонять все захваченные земли. На границах они только ставят сторожевые башни с промежутками в несколько миль. И небесные патрули проверяют местность время от времени.

– Значит, «Дженни» легко проскочит?

– Вполне. Я подготовил небольшой отвлекающий маневр, чтобы дозорным Грозы было чем заняться.

Рен нахмурилась. Когда обсуждали планы экспедиции, Вольф ни слова не говорил про отвлекающие маневры. Но не успела она расспросить подробнее, как к ним подошел Хаусдорфер. Вольф отвернулся и заговорил с ним по-немецки. Вскоре он усмехнулся, хлопнул Хаусдорфера по плечу, и тот начал выкрикивать команды в переговорную трубку на каком-то другом языке, Рен даже приблизительно его определить не могла. Славянский? Романский? Пригород дернулся и накренился, меняя курс.

– Когда мы движемся тихим ходом, как сейчас, я отправляю вперед пешие разведывательные отряды. Несколько из них как раз вернулись с докладом. Мы почти на линии фронта. – Вольф хлопнул Рен по плечу, широко улыбаясь; ему было весело. – Приведи отца! В течение часа мы отправляемся.

В том месте, где глубокие борозды, оставленные Лондоном двадцать лет назад, пересекают границу с территорией Зеленой Грозы, на них устроили земляные насыпи, укрепив их плетенками из металлических прутьев, а на насыпях тут и там установили железные будки и ракетные батареи. Десять лет назад шайка пригородов-жнецов попробовала здесь прорваться. Их обломки добавили к укреплениям – поставив на попá куски шасси и гусеничные траки, в них пробили амбразуры, а снаружи намалевали лозунги Зеленой Грозы: «Остановить города!», «Сделаем мир снова зеленым!», «Умоем старую добрую Землю кровью горожан-варваров!»

На батарее «Колея-16» девушке-часовому показалось, что она слышит рокот наземных моторов. Она подошла к парапету и осмотрелась, но увидела только туман. Утренние патрули докладывали, что варвары смирно сидят за линией фронта, почти как люди. Вероятно, шумел двигатель вездехода Зеленой Грозы, везущего солдат на какой-нибудь наблюдательный пункт на нейтральной полосе. Вот бедняги! Дежурить наблюдателем – тоска смертная, а колея номер 16 – никому не нужная сточная канава. Девушка вернулась в будку, где ее ждала горячая лапша и можно было погреться у печки, перечитывая письма от родных из Занскара.

Тому снился Лондон, когда Рен пришла его будить. Во сне он уже добрался до развалин, и, к его огромной радости, оказалось, что старый город не так уж сильно пострадал. Всего-то и изменилось, что Второй ярус теперь был открыт небу и солнце ярко освещало улицы Блумсбери. Клития Поттс ждала Тома на ступеньках у входа в Музей.

– Почему ты так долго не возвращался домой? – спросила она и взяла его за руку.

– Не знаю, – ответил Том.

– Зато теперь ты дома, – сказала Клития и повела его через знакомый портик.

В главном зале скелеты динозавров дружно повернули к нему костяные головы и приветливо замычали.

– Теперь ты сможешь жить дальше, – сказала Клития.