Надвинувшаяся тьма

Как ни сердилась на него Рен вчера, сейчас она была рада его присутствию, его по-военному четкой уверенности. К тому же вдали от Хэрроубэрроу он словно стал мягче, как и предсказывал Том. Голос и выражение лица уже не были такими жесткими, и когда Рен попросила его что-то сделать, он послушался, как будто признавал, что на борту «Дженни Ганивер» она лучше разбирается, что к чему.

А насчет птиц он оказался прав. Ни одна не спустилась настолько низко, чтобы различить красно-коричневый корпус «Дженни» на фоне красноватой глины в колее.

Ночью они полетели дальше. Так же прошел и следующий день, только однажды им попалось глубокое чистое озерце. Том посадил дирижабль, и Рен смогла поплавать. От ледяной воды все занемело. На поверхности сверкали блики, разбиваясь перед лицом Рен. Она перевернулась на спину, чувствуя, как вздувается вокруг нее купальное платье, и слушая тишину. Прежняя жизнь, Винляндия и Брайтон, отошли немыслимо далеко.

С крутого откоса посыпались камешки, звонко плюхаясь в воду. От них к Рен побежали круги. Вольф пробирался между деревьями, растущими по краю колеи. Увидев Рен, он помахал рукой и крикнул:

– Просто осматриваюсь!

Рен подплыла к берегу и поскорее переоделась, стараясь, чтобы корпус «Дженни Ганивер» загораживал ее от Вольфа. Когда она вышла из-за дирижабля, с мокрыми волосами и дрожа, Вольфа не было видно. Рен вскарабкалась на земляной гребень и увидела, что Вольф лежит плашмя на траве и смотрит в карманную оптическую трубу.

– Что видно? – спросила Рен.

– Ничего настораживающего.

Он протянул трубу Рен, и она приложила окуляр к глазу. На юге поросшая бурой травой равнина уходила к далеким синим горам. Возле небольшого стационарного поселения поблескивали на солнце дурацкие ветряки. Дальше к востоку еще что-то двигалось: длинный приземистый город, подумала Рен, а потом сообразила, что этого не может быть.

– Товарняк, занимается снабжением войск, – сказал Вольф. – Грозовики проложили железные дороги от гор Шань-Го до самых Ржавых болот. Я в прошлый раз так добирался домой от Лондона – прятался в товарном вагоне. Людей на этих поездах обычно нет.

– Даже машиниста? – спросила Рен, разглядывая черный электровоз в голове поезда, – тупоносый, без окон, он мчался вперед, словно атакующий бык.

– Локомотив и есть машинист. Сталкер модели «Попджой-двенадцать». Им управляет Воскрешенный человеческий мозг. Какой-нибудь бедолага-инакомыслящий или пленный солдат, которого Гроза превратила в машину. Рен, их нечего жалеть. Они дикари. Тут или мы их, или они нас.

Рен поняла, что он говорит о вчерашней бойне – то ли извиняется, то ли просто объясняет. Она старалась придумать ответ, но так и не нашлась что сказать.

– Смотри, он замедляет ход. – Вольф снова забрал трубу. – Наверное, там мост или поврежденный участок дороги. Если понадобится, в этом месте удобно будет забраться на поезд.

– В каком смысле?

Вольф оскалился:

– Мало ли, вдруг с дирижаблем что-нибудь случится, тогда домой будем возвращаться пешком. Если прокатиться на поезде, можно сэкономить пару недель пути.

Рен кивнула. Она видела, что он хочет вывести ее из равновесия, и не собиралась поддаваться.

– Вон там деревья близко к путям растут, – сказала она, показывая пальцем. – Можно спрятаться, пока будем ждать поезда.

Вольф расхохотался, оценив ее браваду.

– Рен, ты мне нравишься! Ни одна девушка в Мурнау не смогла бы отправиться в такое путешествие, да еще так спокойно ко всему отнестись. Ты, как это говорится… хладнокровная.

– В маму, наверное, – ответила Рен.

– Уже недолго осталось, – объявил Том вечером, заводя моторы.

Рен ушла в каюту на корме, чтобы хоть немного поспать, а Вольф расхаживал взад-вперед по кабине управления, время от времени останавливаясь и всматриваясь в черноту впереди – не покажется ли Лондон.

– Близко, – прошептал он, как будто про себя. – Совсем близко…

Гребни вывороченной Лондоном земли заслоняли ночное небо. Дважды мимо окон гондолы пролетали, хлопая крыльями, птицы, разбуженные шумом моторов. Том пугался, а во второй раз даже вскрикнул, и к нему сейчас же подбежал Вольф.

– Нет, ничего, – смущенно сказал Том. – Просто птицы. Много лет назад мне пришлось драться с летающими Сталкерами Зеленой Грозы, и с тех пор я боюсь птиц.

– Вы храбрый человек, герр Нэтсуорти, – сказал Вольф, успокаиваясь, и вновь принялся расхаживать взад-вперед.

– Храбрый? – засмеялся Том. – Посмотрите на меня – трясусь как лист!

– Храбрецы тоже чувствуют страх. А если вспомнить, что вы совершили… Рен мне рассказала кое-что о ваших чудесных приключениях в молодости.

– Тогда они совсем не казались чудесными, – отозвался Том. – Я по большей части только и делал, что цепенел от страха. Повезло, что жив остался. Все у меня получалось вкривь и вкось…

Полет продолжался. Через несколько часов Рен сменила Тома за приборами. Он включил кофемашину и растолкал Вольфа, дремлющего у окна:

– Кофе?

Молодой человек нахмурился:

– Который час? Мы уже над обломками Лондона?

– Пока еще нет.

– Пап! – окликнула Рен, сидя за панелью управления. – Папа, смотри!