Наедине

— Но наши люди ничего не знают! — его голос вновь становится громче, мне даже приходится немного отвести трубку от уха, чтобы не быть оглушенным. — Мне сказали, что вы были с Фимой, когда что-то там произошло…

— Анатолий Степанович, — терпеливо веду я, перехватывая телефон другой рукой. — Смею напомнить, что я не ваш агент. У вас и без меня полным-полно людей, которые сутками напролет шпионят за вашей дочерью. Я не буду одним из них. Мне это не интересно.

— Черт побери! Да просто скажите, что с нашей дочерью ничего не случилось! — Моему собеседнику уже не до любезностей, его голос выдает крайнее волнение, подпитываемое гложущей мужчину неизвестностью.

— С ней все в порядке, — отвечаю, но Анатолия Степановича это не слишком успокаивает. Чувствуется, что он держит себя в руках из последних сил.

— Михаил… — отец Серафимы шумно выдыхает, готовясь продолжить телефонный разговор с человеком, который ему явно очень не нравится. — Мы просили вас отступить, но вы решили сделать по-своему, и в итоге оказались в самом центре нашей истории.

— Это не значит, что теперь вы можете использовать меня в качестве жучка для своей дочери, — качаю головой, позабыв, что собеседник не может меня видеть.

— Да нет же! Вы все не так понимаете.

— Возможно, — не спорю я, вновь бросив короткий взгляд в сторону двери, за которой оставались все действующие лица сегодняшней кровавой истории.

— Только… — он вдруг замолкает, и я понимаю, как тяжело ему дается этот разговор. — Не сделайте ей больно, — глухо говорит Анатолий Степанович. Услышав это, я не могу сдержать усмешки.

— Не стоит так переживать. Кстати, у вас дрянная разведка, если вы до сих пор не знаете, что сейчас рядом с вашей дочерью находится ее парень.

— Что? Володя в клубе? — оживляется он.

— Надеюсь, теперь ваш сон будет крепок, — бросаю, прежде чем отключить входящий звонок.

С пару мгновений задумчиво смотрю на дверь, разрываясь между желанием вернуться туда и еще раз увидеть Серафиму, но, вспомнив о том, как нежно Володя прижимает ее к себе, все же разворачиваюсь, засовываю телефон в карман и бреду к дверце, ведущей в клубный зал. Ни к чему мне вновь на это смотреть. Да и мое присутствие здесь никому не требуется: девушка Мона мертва, и ей уже ничем не поможешь, бразды правления критической ситуацией у всесильного Стевича, а с Фимой ее парень, и он наверняка проследит, чтобы с ней ничего не случилось. И плевать, что я ему не доверял — у Серафимы наверняка имеется свое мнение, и не мне его оспаривать. Анатолий Степанович тот еще приятный тип, но зрит в корень: я чужой им человек, и мне в самом деле пора самоустраниться. Тем более, что я вовсе не в центре их истории, а где-то далеко на полузабытой периферии.

Я выхожу на крыльцо, глубоко вбираю воздух в легкие, спускаюсь и бреду к дороге, но негромкий оклик за моей спиной заставляет меня замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.

— Миш!

Поразмыслив, я все же оборачиваюсь и жду, пока она спешно преодолеет пару разделяющих нас метров и окажется рядом со мной. Мы стоим вдвоем, лицом друг к другу, посреди темного дворика, предшествующего их клубу по интересам, и мне очень хочется воспользоваться отсутствием свидетелей, чтобы огладить ладонью ее бледную щеку со следами потекшей черной туши. Я засовываю руки в карманы куртки подальше от соблазна, но не могу запретить себе на нее смотреть.

— Куда ты? — она маетно покусывает нижнюю губу, не сводя с меня острого взгляда, зябко трогает пальчиками дрожащие плечи, и я понимаю, что она замерзла. На улице в самом деле чертовски холодно, погода совсем испортилась.

— Домой, — я все-таки улыбаюсь, крепче сжимая ладони в карманах.

— Ты чего? — она нерешительно берет меня за руку чуть ниже локтя, подходя совсем близко, и все мои дурацкие недавние мысли застревают комом в моем горле. Я пожимаю плечами:

— Твои друзья дали понять, что в моем присутствии нет никакой надобности.

— При чем тут мои друзья? — она смотрит мне в глаза, а такое ощущение, точно взглядом щупает мои напрягшиеся внутренности. Коротко вздыхаю и скольжу пальцами по ее ладошке, уже совсем холодной в этой зябкой осенней погоде. — Миш, — снова зовет меня по имени, даже не догадываясь о том, как оно звучит в ее неповторимом исполнении.

— Твои друзья ни при чем, — медленно соглашаюсь я, стиснув ее ладони между своих, согревая.

— Ты обещал мне быть рядом, — напоминает тихо, и в ее голосе я слышу сомнение, от которого внутри меня вновь что-то переворачивается.

— А ты хочешь этого? Ты так и не ответила мне тогда.

Как и в прошлый раз, она ничего не отвечает, улыбается слабой улыбкой и просто кивает, считая, что этого достаточно.

— Так не пойдет, — качаю головой.

Она несмело поднимает взгляд на мое лицо.

— Я хочу, чтобы ты был рядом, — признается тихо, отворачивается и добавляет после непродолжительной паузы. — Мне страшно, Миш.

— Не бойся, — лишь теперь я смыкаю ладони вокруг ее тела, притянув ее к себе и с упоением вдыхая воздух возле ее распущенных по плечам волос. — Все будет хорошо. Кто бы это ни сделал, ему не уйти от наказания.