Наемник

Пулеметчик Серега был молчалив до безобразия, за те двенадцать часов, что я его знаю, он проронил всего два слова и оба матерных. Первое слово — собака женского рода, он изрек, когда рядом рванула граната, а второе — женщина с пониженной социальной ответственностью, когда я дернул его за ремень, оттаскивая от дверного проема, в который через секунду влетел залп картечи. На вид пулеметчику было лет восемнадцать — двадцать, он был высок, широк в плечах, с бледной кожей, светлыми волосами и пухлыми губами, которые вечно кривил и сжимал. Внешне очень походил на древнерусских богатырей, которых изображали на иллюстрациях к былинам. Странный был парень, как будто не из этого мира. Хотя, о какой к черту, норме можно рассуждать в мире, где все перевернулось с ног на голову?

Петрович как я уже говорил, был неприметным мужичком средних лет, тихим и незаметным. Весь такой никакой, средних лет, дядька непонятно каким раком решил податься в корсары. Пират из него был, как из сами знаете чего, пули. Ну, да ладно, коробки с пулеметными лентами тягает, и то хорошо.

Вернемся к Ваньку. Иван Тихий (господи ты чем думал, когда давал ему такую фамилию?) двадцатилетний балбес, невысокий, крепенький, увлекающийся спортом и мечтающий стать спецназовцем. Он разбирался буквально во всем, а в чем не разбирался, то делал вид, что разбирается и понимает. У него на любое явление в этом мире было свое собственное мнение, причем зачастую прямо противоположное его собственным высказываниям. Он спорил с окружающими не ради истины, а ради спора.

При этом, самое удивительное, что Ванек и Серега как-то быстро сдружились, причем выглядело это весьма забавно — один трещал без умолку, а другой его внимательно слушал и периодически кивал, явно соглашаясь со сказанным.

Кто первым обозвал пулеметчика Могилой, я сейчас уже не вспомню, но прилипло сразу, впрочем, не удивлюсь, если это был Ванька Болтун. Тихого, кстати, так и называли — Болтун.

Ну, а Петрович, был, как говорится, человек — не о чем. Вроде и есть, а исчезнет и никто его пропажи не заметит. Одно слово — второй номер, потаскун для пулеметных коробок.

Командование в лице бородатого здоровяка с РПК (чёрт, да как же его зовут), решило, что для этой самой тройки, я — лучший лидер. Наверное, просто, вид у меня такой, что посторонним людям кажется, что я шибко умный и опытный.

— Болтун, как зовут нашего взводного? — крикнул я в оконный проем.

В ответ тишина. Странно? Обычно на любую возможность поговорить или заданный вопрос Ванек откликался с пионерской готовностью.

Я подхватил автомат и вышел наружу. Во дворе никого нет, только где-то поблизости, в саду слышны звуки тихой перебранки. Пошел туда, чтобы разведать, кто это тут бурогозит.

В саду, засаженном вишневыми деревьями, которые сейчас были красиво украшены белыми цветами, было свежо и чудесно. Воздух наполнен запахами весны и цветочной пыльцы. Немного портила эту идиллию вонь горящего пластика и смрад обугленных трупов, но к ним я как-то уже привык.

Посреди сада Ванька переругивался с двумя уголками из третьего взвода. Два худющих мужичка, явно криминальной наружности, тащили через наш сад какого-то подростка. Помимо пацана у них в руках еще было несколько баулов с разномастным, цветным тряпьем. Подросток выглядел неважно, он был сильно избит, руки так туго связаны проволокой, что кожа под металлом лопнула и оттуда сочилась кровь. Уголки бросили мешки, один продолжал держать пацана, а второй чего-то втолковывал Болтуну. Позади Ванька монументальной скалой возвышался Серега, но он по своему обыкновению молчал. Петровича нигде не было.

— Чё орете? — вяло поинтересовался я.

— Слышь, старшой, убрал бы ты своих малолеток, а то, как бы, не было беды, — сквозь зубы прошипел боец, державший на болевом захвате турецкого пацаненка.

— Иваныч, ты прикинь, они поймали турченка и хотят его изнасиловать. А, он, — Ванек ткнул пальцем в связанного пацана, — он, наш. Русский!

— Помагы, пажалюйста, — коверкая русский, тут же промямлил пацаненок, — я — русикий, я — свой!

— Вот! — зарычал Ванек. — Отпускайте его!

— Слышь, пистон малолетний, если мы его сейчас отпустим, то мы тебя потом опустим! Понял? — прорычал второй уголок.

Бамс! — я тут же, не раздумывая, двинул ногой в пах угрожавшему Ваньку бойцу.

— Руки! Руки, вверх! — ствол автомата буквально впился в ошалевших уголовников. — Вы, чё, попутали? Кого вы тут опускать собрались? Серый, разоружить обоих! — приказал я пулеметчику.

Могила тут же сдернул автоматы с обоих бойцов третьего взвода, а подскочивший Болтун выдернул у одного из них пистолет из открытой кобуры, висевшей на поясе на манер ковбойских. Через минуту оба бойца были разоружены и освобождены от подсумков с магазинами.

— Чё за дела? — набычился один из уголков.