Наемник

На счет вируса, Степаныч был абсолютно прав, отдаленность поселения и его автономность — на данный момент был чуть ли не самым важным фактором сейчас.

— Ну, раз такое дело, то мы только, за! — обрадовался я. — Пойду ребятам расскажу.

— Подожди, — одернул меня за рукав Степаныч. — У меня есть два условия.

— Какие? — насторожился я.

Ясное дело, что в каждой бочке есть своя ложка дегтя, тут главное, чтобы объем меда все-таки превышал объем дегтя, иначе в противном случае, получается не выгодная сделка.

— Дочку, мою младшую, Зину помнишь?

— Помню.

— Возьмешь её в жены, но только, чтобы по настоящему, чтобы долг мужской исполнял регулярно и на сторону не ходил, и чтобы не был её часто, ну и обоих детишек её признал. Понял? Я следить буду строго, если что не так, сразу всей твоей ватаге, покажу от ворот поворот. Договорились?

— А она сама, против не будет?

— Нет, за это не переживай, вы когда к нам с Толяном в прошлом году на рыбалку приезжали, она тебя сразу приметила, даже фото твое на компьютере у неё есть.

— Фото? — удивился я, пытаясь вспомнить как выглядит дочь Степаныча.

— Ага, где-то там в компьютере, ты с ней переписывался, но только, она не под своим именем была, а под вымышленным. Да, ты не боись, она у меня девка статная, вся в мать пошла, не в меня, за ней все Куравлевские пацаны бегали, да, не свезло дуре, за придурка замуж вышла, тот детишек ей настругал и на зону, «к хозяину» поехал за сбыт наркоты. Дебилу, спокойно не жилось, сладкой жизни захотелось и легких денег. На, глянь, фото! — Степаныч сунул мне под нос смятую фотографию, где он стоит в обнимку с дочерью.

Действительно, Зина пошла не в отца. Степаныч был здоровяк и увалень, с крупными, некрсивыми чертами лица. Его дочь оказалась весьма миловидной молодой женщиной. Не особо, конечно, красавица, но и не уродина. Разок, да попьяне можно. Хотя, если всей команде от этого будет надежное укрытие, крыша над головой, полный стол харчей, то почему бы и нет. В конце концов, я их лидер, и если не мне, то кому жертвовать собой, ради общего блага. Это я сейчас шучу, жертва обещала быть скорее приятной, чем мучительной и больной.

— Да, ты не боись, стерпится слюбится, в бабе главное, чтобы покорная была и хозяйка хорошая, а остальное уже не важно, — продолжал уговаривать меня Степаныч.

— Ну, а второе условие какое? — на всякий случай поинтересовался я.

— Надо цаган добить!

— Чего? — опешил я. — Вот так поворот! И как ты прикажешь нам это условие выполнить?

— Ты на первое условие согласен? — решительно наступил на меня здоровяк.

— Вроде, того, — кивнул я.

— Ну, и ладушки, а как разобраться с цыганами, я и сам знаю, мне нужно будет всего пара человек в помощь, — я увидел впервые, как Степаныч улыбается. Выглядело это страшно!

Степаныч оказался не простым фермером, он у нас в прошлом был военным, по специальности — сапер, прошел обе Чеченские компании, после которых уже решил осесть на земле предков и заняться фермерством. Его жена умерла пару лет назад от рака, старшая дочь жила где-то за границей, вот он и фермерствовал на далеком хуторе, разводя рыбу и выращивая свиней с телятами. В хозяйстве ему помогала младшая дочь Зина, новая жена Мария и пара подсобных работяг из Казахстана, которых Степаныч в свое время помог освободить из рабства в Чечне.

С цыганами решили все просто и незамысловато: Степаныч соорудил из подручных материалов несколько фугасов, их заложили на районе моста через реку Кура, потом пробрались в Кирчи и обстреляли село из гранатомета. Цыгане долго себя ждать не заставили и через час, в составе шести битком набитых ГАЗелей, показались в районе моста через реку. Как только машины втянулись на мост, прогремели несколько взрывов, мост рухнул, похоронив реке наиболее боеспособную часть ромал. Мы в составе двух групп по два человека подошли к Кирчам с разных сторон, и дистанции в полкилометра, расстреляли по несколько пулеметных коробок. Потом через громкоговоритель поставили жесткий ультиматум: в течение часа цыгане отпускают всех рабов, и завтра утром сваливают из нашего района к чертям собачьим! Через полчаса из домой и сараев потянулись одинокие фигуры, бредущие, куда глаза глядят. Опять же с помощью громкоговорителя, освобожденным рабам было предложено организоваться, взять любой понравившийся им транспорт, вещи и все необходимое и валить отсюда подальше. К себе мы их не звали, потому что вокруг уже вовсю бушевала эпидемия вируса, косящего все живое почем зря и надо быть совсем идиотом, чтобы сейчас приглашать к себе в гости левых людей. Оно может не гуманно и бесчеловечно, но своя рубаха ближе к телу, а много жизней, есть, как известно только у кошек.