Наемник

Стэнсфилд стоял в конце причала, смотрел на луну и перебирал список нарушений. И, хотя он никак это не показывал, как и всегда, он очень глубоко переживал из-за происходящего. Он дал Харли слишком много свободы, и в то время, как существенная часть его гнева была направлена на «пожирателя змей»[7], больше всего он ругал себя. Как он мог не видеть того, что здесь происходило? Это место, операция – он нес полную ответственность за происходящее. Кеннеди пыталась его предупредить, сдержанно и уважительно, но его дни заполняли сотни других сложных проблем национальной безопасности, и Харли оказался в мертвой зоне. В особенности в той части, где речь шла об оперативных вопросах. Стэнсфилд знал Стэна дольше, чем кого-либо в компании. Ему был известен не только длинный список его талантов, но и короткий, но существенный набор недостатков.

За долгие годы случались неудачи, эпизоды, когда Харли не оправдывал его доверия, но даже великий Тед Уильямс периодически совершал ошибки. Они познакомились в Будапеште, летом 1956 года, когда в недовольном союзнике Советского Союза росло напряжение. Стэнсфилду было тогда немногим больше тридцати, он недавно закончил подготовку, и ему не терпелось вступить в схватку. Он сам увидел во время подготовки Венгерской революции, что у Харли есть серьезная склонность к нанесению увечий. Он был талантливым, неуправляемым и много чего еще, как хорошего, так и плохого, но одно отрицать было невозможно. Он знал, как добраться до врага. Вступить в схватку, вывести из равновесия, причинить урон, а потом вернуться без существенных потерь.

В шпионаже очень легко скатиться в безопасную каждодневную рутину. Начинать день в своей квартире, отправляться на работу в посольство, посещать во время ланча местное кафе, возвращаться в посольство, вечером заходить на коктейль в другое и заглядывать в бар в конце дня, чтобы пропустить стаканчик на ночь и вернуться в свою квартиру. Ты мог безопасно перемещаться в чужой столице, не рискуя потерять работу или жизнь. Но только не Харли. Появляясь в новом месте, он сразу направлялся в самую неблагополучную часть города, где знакомился с проститутками и барменами, а самое главное, с людьми, орудующими на черном рынке и презирающими коммунистический режим. Харли делал ежедневные доклады о возрастающем недовольстве среди населения и показал себя как первоклассный оперативник. Он был незаменимым сотрудником Стэнсфилда.

Однако сегодня у него появились сомнения. После Будапешта прошло много лет. Рано или поздно умения притупляются. Самым естественным решением было посадить Харли за письменный стол, но с тем же успехом можно попытаться впрячь скаковую лошадь в плуг. Это его убьет. Стэнсфилд повернулся и посмотрел в сторону дома. Он молча покинул совещание и в одиночестве направился на берег. Одного жеста хватило, чтобы телохранители остались на вершине небольшого холма. Харли сообразит, где его искать, его не нужно просить.

Стэнсфилд знал, что его старый коллега понимает, что разочаровал своего начальника. В таком мрачном настроении Стэнсфилд не видел его уже много лет, и на то могло быть немало причин. Вероятно, на первом месте в списке стоял синяк на лице. Стэнсфилду пришлось сильно прикусить язык, когда он обнаружил, что это сделал рекрут Кеннеди. Харли не имел равных в рукопашных поединках. Его способность переносить боль, быстрота, нечистоплотность, поразительное умение находить слабые стороны соперника, несмотря на рост, вес и силу, уже давно стали в Лэнгли легендой.

Теперь, осмысливая все, что произошло, Стэнсфилд видел, где совершены ошибки. Он позволил Харли устроить культ личности, свою собственную маленькую вотчину стрелков спецназа. Все они были чрезвычайно талантливы и полезны, но, оказавшись вместе, создали ядовитое сообщество, питающее презрение ко всем, кто не обладал их опытом. Даже доктор Льюис, сам «пожиратель змей», высказал обеспокоенность. Кеннеди множество раз пыталась подтолкнуть его в нужном направлении. У нее был дар – предвидеть, к чему это может привести. Она понимала, что им необходимо адаптироваться, изменить курс и тактику, и изо всех сил пыталась привлечь внимание Стэнсфилда.

Проблема состояла в том, что он как заместитель директора по оперативным вопросам отвечал за все. За ценных оперативников в каждом крупном городе по всему земному шару и за персонал, осуществлявший поддержку. Практически все было в некотором смысле компьютеризировано, однако существенная часть отсутствовала даже на бумаге. Шла бесконечная шахматная партия, которую он мысленно проигрывал с утра и до вечера…

Стэнсфилд услышал тихие шаги на лестнице – кто-то спускался к озеру. Он обернулся и увидел залитую лунным светом фигуру Харли. Платформа закачалась, когда тот ступил на причал. Затем молча приблизился к боссу, достал пачку «Кэмела» и протянул сигареты другу, которому нравилось возвращаться к старой привычке, когда рядом не было жены. Они стояли рядом, смотрели на озеро и молча курили. Прошла минута, прежде чем Харли заговорил:

– Я все испортил.