Наемник междумирья. Вне времени (СИ)

Конечно, раса драконов, наверное, ничем не уступает в редкости самим хитчам. Разве что они не мастеровые. Но согласитесь, все-таки… драконы…

Говорят, беременным нельзя отказывать. Правильно говорят! Потому что если откажешь, они все равно пойдут и сделают по-своему. С одним лишь нюансом, скорее всего все пойдет наперекосяк. Так что на будущее, Малассур пообещал себе, никогда не отказывать своей беременной драконе. Спокойней и дешевле пойти ей на уступки, чем потом расхлебывать то, во что она обязательно вляпается.

Узнав из записки, что жена отправилась по тракту на Регрену, у дракона гребень на загривке встопорщился.

— Глупая курица! — в сердцах, он спалил записку и даже не заметил, что обратился в зверя в их спальне, рассчитанной для человеческих ипостасей. Пропорол острыми зубьями на сгибах крыл стены, срывая балдахины с кровати и ламбрекены с окон. Его разрывала злость и страх за свою глупую и упрямую самочку. А ведь она носила под сердцем их дракончика. И все равно отправилась на поиски приключений.

В принципе, опасался он обоснованно. Драконы в беременности эмоционально нестабильны и лучше им не менять часто ипостась, выбрав или человеческую или драконью шкуру. Полететь ящером она конечно не может. Ее попытаются сбить еще на подлете к столице. А отправляться в виде слабой женщины с ценным грузом в пузе — это вообще просто нарываться на внимание всяких мерзавцев.

Ну и самая главная опасность, конечно же те, кто ненавидит все, что не укладывается в их понимание нормальности мира. Охотники на нечисть, как они себя называют. А по сути просто убийцы представителей разумных рас. Не только оборотни, но и маги подвержены опасности, сколько уже было таких неопытных носителей дара, что встретились со своими ненавистниками и были жестоко уничтожены. Ведь сами охотники не имеют магических способностей, но при этом не чураются пользоваться артефактами, которыми обычно обвешаны с ног до головы. Да, опытный маг или матерый оборотень даст прочухаться этим тварям даже не вспотев. Но ведь они выбирают себе жертвы из слабых, из молодняка.

Малассур убеждал себя, что с женой все в порядке, что драконы в принципе не восприимчивы к магии, и вообще, с какого перепугу, она должна попасть в беду… убеждал себя и при этом мчался на всех крыльях, рассекая воздух высоко в небесах, выискивая хрупкую фигуру жены, идущую прогулочным шагом по тракту. Далеко она не могла успеть уйти, да и хитчи расположились не так далеко, разбив передвижную ярмарку по пути своего следования.

Дракон уже представлял, как приземлится поперек дороги и гневно нарычит на непослушную женщину, что решила подвергнуть опасности и себя и их маленькую еще не родившуюся ящерку. Представлял, как перехватит огромной лапой стройную фигурку с только наметившимся животиком и взмоет в небо, унося свою семью обратно в гнездо, в горы. А потом, уже дома, устроит разнос.

Но спустя полдня полета, когда он достиг стоянки дикарей и обошел в человеческом облике спонтанную ярмарку, не найдя Лионары… вот тогда-то он и понял, что предчувствие его не обмануло. Его самка действительно попала в беду.

Три дня. Он искал ее три дня! И никаких следов. Но самое поганое, он не чувствовал свою самку. Словно ее уже и в живых не было. Или же ее держат в плену какого-то артефакта, скрывающего ее. Но тут тогда вообще загадка! Ведь на драконов магия не действует… одни загадки и никаких следов.

Он искал ее с высоты своего полета, будучи огромным смертоносным ящером. Он искал жену, прочесывая округу, леса и горы на своих двоих, в человеческом облике. И ничего…

К исходу третьего дня, когда у дракона уже крышу срывало от горя и безысходности, он наткнулся на остатки спаленной одежды. Ее одежды. Она не догорела дотла, выдав присутствие здесь его жены. Разнесся на щепки часть леса, Малассур обрушился на небеса, оглашая округу раскатистым рычанием, больше походившим на близкую непогоду. Да, гроза действительно была близка. И эта гроза была в его душе.

Осознание потери рвала драконье сердце на куски. Безысходность. Точка не возврата. Он еще долго оглашал окрестности страшным ревом, от которого дрожала земля и трепетал лес. А потом опустился на землю уже человеком и, подобрав обгорелые тряпки, бывшие когда-то платьем жены, долго плакал, баюкая те в руках.

Малассур потерял счет времени, сколько предавался своему горю. И не сразу даже понял, что к нему вернулась способность чувствовать свою самку на расстояние. А когда осознал то, что чувствует… рванул снова ввысь, набирая высоту и стремясь туда, откуда почувствовал всплеск ее ауры. Слабый, мучительный, угасающий… но ее!

Он мчался, боясь опоздать, боясь снова потерять тонкую ниточку, давшую ему надежду. Он рвал крылья, выжимая больше, чем способен физически. И все равно опоздал. К утру черный дракон достиг разоренного лагеря. Его жены тут уже не было.

Мужчина обошел пустующий ночлег, прорисовывая картинку у себя в голове. Что здесь произошло?