Наёмник (СИ)

Более чем серьёзный полугоблин. А ещё – он не раб Дамби, здоровье и магия у него не урезанные, а полные. А ещё – классы можно получать не только за достижение уровня, но и за достижения в жизни (Мастер чар) и, вероятно, исполнение призвания? Не знаю, как иначе можно объяснить наличие класса наставника.

Тем временем, урок подошел к завершению своей канонной части – профессор не раздал нам никаких перьев и не говорил применять никаких чар. Нет, и лекций он тоже не читал. Всё проще – он показывал нам различные упражнения на гибкость суставов. Мы их зарисовали и начали отрабатывать, полугоблин же ходил между нами и поправлял неправильные движения. Зачем это нужно? Помните Уизли номер шесть и заклинание Левитации? Так вот, если бы он сейчас не доказывал какому-то фанату футбола, что «эта магловская игра – полный отстой», передвижному серверу Гугла не пришлось бы ничего говорить ему про интонацию и взмах. Хотя, аргументы вроде «в неё же маглы играют, что там может быть интересного?» от представителя семьи, ратующей за сближение с обычными людьми, смотрятся феерично. Неужели Молли и Артур так верят в то, что при открытии волшебного мира они будут «пастырями глупых маглов»? Надеюсь. Чем глупее и самоувереннее твой враг, тем лучше, верно?

После пары Чар у нас была Трансфигурация. Наш староста свои обязанности выполнял не в режиме жополиза, а потому к МакКошке мы не опоздали ни на минуту, в отличие от грифов. На этот раз, за неимением меня на факультете «самых отважных», в класс после удара колокола вломились Симус Финиган и Шестой. И да, они не нашли ничего умнее, чем назвать профессора старой кошелкой. А ведь ей всего сорок, это и у маглов далеко не старость, а уж у волшебников… Дамблдору летом сто десять стукнуло. Что-то я не припомню, чтобы его кто-то называл стариком, кроме Тёмного Лорда, конечно.

Макгонагалл, в отличие от Флитвика, начала своё занятие с лекции о возможностях трансфигурации.

— Скажите, профессор, а возможно ли превращаться самому?

— Да, мистер Поттер, самостоятельно преобразование возможно. Это очень сложный подраздел Трансфигурации, носящий название «анимагия». Без достижения определённых успехов в этой области невозможно стать Мастером Трансфигурации.

— А во что может превращаться волшебник? – с интересом спросила Гермиона Грейнджер. Хорошо учиться с любопытными людьми!

— Волшебник может превращаться в одно-единственное животное, которое больше всего соответствует его внутренней сути. Например, в пса будет превращаться человек, главная черта которого – преданность.

— А в кошку?

— Свободолюбие, мистер Голдстейн.

— А если волшебник научится превращаться в несколько животных? – спросил я. Это важный момент, благодаря вампирскому метаморфизму я могу превращаться в животных целиком.

— Такой волшебник, если сможет объяснить свой метод, станет Мастером Трансфигурации, как, впрочем, и любой маг, принёсший нечто новое в магическую науку.

Дальше нам раздали те самые спички и сказали превратить их в иголки. Сначала я не понял, в чём суть упражнения – моя иголка превратилась моментально. Однако, довольно быстро я осознал, что в то время, как остальные пытались превратить иголку на чистой воле и магии, я использовал уже известную мне из книг общую формулу трансфигурации. Так что, удостоверившись, что никто не успел заметить моей иголки, а я откатил изменения и начал работать, как все. Зачем? Просто в тех же книгах было упоминание о том, что вся высшая магия – это воля, желание и сила. Да и мои способности, вроде того же метаморфизма или власти над тьмой именно на этом основаны. Из этого мы можем сделать какой вывод? На этом строится вся беспалочковая магия. Нет, конечно, это не безусловно верный вывод, но вполне закономерное и имеющее право на жизнь предположение. К концу занятия моя спичка таки смогла превратиться в острый кусочек серебра, однако ушко упорно не давалось.

Зелья, которые должны были быть у нас третьей парой, сегодня отменили, так что я отправился «гулять» по замку. Где-то за час я дошел до портрета того самого чудного мага, зачем-то учившего троллей балету. Спросил у него, зачем он это делает, был послан, зато обогатил свой арсенал непечатных выражений. Так матом даже портовые грузчики не говорят, видимо, крепко ему надоели вопрошающие. Вся его беда в том, что он не в силах прекратить попытки выучить троллей, а они, даже если бы и не хотели, не в силах прекратить разрывать его на части каждые пятнадцать минут. Крепко же он кому-то насолил, что ему такую картину написали…

Размышляя о злобности волшебников, радующихся мучениям изображений своих врагов, прошелся по коридору три раза, от поворота до поворота и «в недоумении» посмотрел на появившуюся дверь. Покачал головой и зашел внутрь Комнаты-По-Желанию.