Наёмники Гора (ЛП)

Девушка, повернувшись назад, пересекла мостовую и нырнула в проход между зданиями, который вёл к проспекту Турии. Она шла в нескольких шагах впереди меня. Проход, около ста ярдов длиной, по которому мы двигались, был довольно извилистым, с отходящими от него ответвлениями между другими домами. Пройдя по нему несколько ярдов, блондинка остановилась, и повернулась ко мне лицом.

— Я замёрзла, — капризно заявила она.

— И что?

— Обхватите меня руками, — попросила девушка.

Я не стал ей отказывать. Её тело отлично поместилось в моих руках.

— Так лучше? — поинтересовался я.

— Лучше, — ответила она и, подняв на меня глаза, добавила: — Вы спасли меня от чудовищной судьбы, той, что хуже смерти, от того, чтобы мужчины могли бы взять меня против моего желания.

— Не неси чушь, — оборвал я её.

С какой серьезностью некоторые свободные женщины расценивают свою значимость! Такое забавное тщеславие! Неделя в ошейнике избавила бы их от таких заблуждений. Они быстро и в полном объёме узнали бы, для чего нужны женщины мужчинам.

— Однако быть может, — улыбнулась девушка, — я Вам кое-что должна за своё спасение из кандалов рабского алькова.

Признаться, я уже начал думать, что, вероятно, совершил ошибку, забрав её из Туннелей. Следовало оставить её там.

— Я теперь Ваша должница, — заявила блондинка. — Я Вам благодарна, и хочу доказать свою благодарность.

— Не стоит. В этом нет необходимости, — сказал я.

Интересно, она хоть понимала то, что она творила. Девушка подняла губы, и я почувствовал, как она поднимается на цыпочки.

— Вот, — сказала она и прижалась ко мне губами.

— Остерегайся того, что Ты делаешь, будучи одета подобным образом, — предупредил я её.

Её тело было соблазнительно округлым и рабски мягким. Я еле удержался от того, чтобы не схватить его и не сдавить в своих руках.

— Вот, — сказала девушка, целуя меня снова, — разве рабыня может целовать так, как я?

Этот второй поцелуй, а особенно её замечание, были большой ошибкой с её стороны. Безвозвратной ошибкой.

— Ты ничего не знаешь о поцелуях, — ухмыльнулся я. — Если бы меня так поцеловала рабыня, она бы уже была выпорота.

— Слин! — выкрикнула она, попытавшись ударить меня.

Я перехватил её запястье моей правой рукой и внезапно скрутил её, заламывая руку за спину, и приводя в девушку в ужас. Потом взяв её за левое плечо и придерживая, не давая упасть, и делая совершенно беспомощной, я внезапно и резко поднял её правую руку у неё за спиной. Девушка вскрикнула от острой боли. Я задержал её в этом болезненном положении на мгновение, давая понять, насколько она была беспомощной. Ей пришлось вытянуться всем телом и встать на цыпочки, чтобы уменьшить давление на руку. Она вынуждена была замереть в этой позе, поскольку любое самое минимальное движение отзывалось острой болью в руке. Наконец, я освободил её. Она повернулась ко мне лицом и поражённо уставилась на меня. Рефлекторно она потёрла руку. Она впервые по-настоящему оказалась во власти мужчины, почувствовав себя маленькой и слабой.

— Вы причинили мне боль! — прошептала она.

— А разве в твои намерения не входило причинить боль мне? — поинтересовался я.

Девушка опустила голову, продолжая потирать руку. Она казалась такой маленькой и такой красивой.

— То, что Ты попыталась сделать, рабыне стоило бы, как минимум, избиения, — объяснил я, — а может остаться без рук, а то и вовсе оказаться в клетке со слинами.

— Я не сделала бы этого, если была бы рабыней, — скривилась она.

— Уверен, что Ты не сделала бы этого, Свободная Женщина.

— Я должна бросить себя к Вашим ногам? — спросила девушка.

— После твоего второго поцелуя, в этом уже нет необходимости.

— Что Вы имеете в виду? — удивилась она.

— Только то, что я собираюсь дать Тебе то, что Ты хочешь, — объяснил я.

— Нет! — замотала она головой. — Не это! Я не это имела в виду, я не этого хотела!

Но я уже подхватил девушку на руки и, пронёся её несколько ярдов дальше по проходу, свернул в одно из боковых ответвлений, где, прижимаясь к стене одного из домов и заглянув в нишу, среди прочего сваленного там мусора, отходов и хлама обнаружил старую, рваную, толстую, неровно сотканную рабскую циновку.

— Не надо! — заплакала блондинка. — Не сейчас! Не здесь! Не так!

— А ну, тихо, — шикнул я на неё.

Чем она была недовольна? Я даже донёс её до этого места со всем уважением, на руках, как свободную женщину, а не перебросив через плечо, вперёд задницей и, презрительно, головой к назад, как обычно носят такие вещи, как мешки с зерном или рабынь.

Всё ещё держа девушку на руках, я, ногой, сбросив с циновки мусор, допинал её туда, куда мне было нужно, в узкий тупичок, образовавшийся между высокими стенами. Здесь, сбросил блондинку со своих рук, и скомандовал:

— Снимай свою одежду. Быстро!

Девушка заплакала, но оспаривать не решилась и торопливо разделась.

— Пожалуйста! — взмолилась она. — Не надо! Пожалуйста!

— Выкажи почтение, — приказал я.

— Я — свободная женщина! — попыталась протестовать она.

— Ты своим собственным ртом только что сказала, что Ты — женщина.

— Я не знаю, как это делать! — объяснила она.