Наёмники Гора (ЛП)

— Так чей это штандарт? — осведомился я.

— Это — штандарт моего капитана, Дитриха из Тарнбурга.

13. Дорога к Сэмниуму

Я слышал крики сбитых с толку, напуганных детей и причитания женщин.

— Туда, следовать этим путём, — командовал солдат, перекрывая улицу.

На улицах было настоящее столпотворение, большая часть людей двигалась между солдатами, направлявшими их поток к большим воротам Торкадино. У многих за спиной висели мешки.

— Смотри куда прёшь! — донёсся до меня недовольный голос.

Я отстранился, чтобы дать дорогу двуколке, загруженной вещами и управляемой молодым парнем. Улицы были заполнены беженцами.

— Следуйте за мной, — велел Минкон. — И вы будете в безопасности. Держитесь ближе друг к другу.

— Я хочу свой топор, — заявил Хурта.

— Держитесь вместе, — повторил я команду Минкона. — Не разделятся.

Двери многих жилищ по пути нашего следования были выломаны. Изнутри доносились крики, и звуки ломающейся мебели. Это солдаты занимались грабежом. Из открытого окна другого здания, приблизительно на четыре — пять футов ниже подоконника, и где-то в сорока футах над мостовой, спиной к оштукатуренной стене, свисало тело.

— За что его? — поинтересовался я у Минкона.

— Я читать не умею, — отозвался Минкон. — У него на шее табличка, что там написано?

— Грабитель, — прочитал я.

— Значит, так оно и есть, — пожал плечами Минкон.

— По-моему грабёж и не прекращался, — заметил я. — Более чем в дюжине домов мы это имели возможность наблюдать.

— Этот — гражданский, — пояснил Минкон. — Таким грабить незаконно. Они не уполномочены на это.

— Понятно, — кивнул я.

— В Торкадино должен быть порядок, — заявил Минкон.

— Ну, само собой, — усмехнулся я.

— Я хочу свой топор, — опять начал конючить Хурта.

— Просто держись поближе к нам, — отмахнулся я.

Мы сдали всё наше оружие на выходе из лагеря фургонов, который в компании Минкона, мы оставили несколько енов назад. В Торкадино, как выяснилось, были установлены строгие правила ношения оружия. Владение неразрешённым оружием могло быть рассмотрено как тяжкое преступление, наказание за которое, по усмотрению любого солдата, могло быть назначено на месте, немедленно, без каких-либо апелляций и адвокатов. Хватка когтей Серебряного Тарна не могла быть слабой. Всё же оружие мы сдали совершенно легально. В моём кошельке лежал клочок бумаги с номером, который соответствовал другому, оставленному с моим оружием, позади оружейного стола, который установили у ворот лагеря.

Нас толкали в толпе.

— Туда, — приказал солдат, указывая рукой. — Тем путём.

На улицах не пахло дымом, его клубы душными облаками не закрывали солнце, превращая день в удушливый сумрак. Наши глаза не слезились. Дышать можно было без труда. Зачастую, взятый приступом город наполнен жаром, идущим от стен горящих зданий. Но Торкадино не было предан огню.

— Туда, — указал другой солдат.

Мы торопясь следовали за Минконом, продираясь сквозь толпу. В одном месте мне на глаза попалась девушка, стоявшая на коленях у стены к которой была прикована цепью за шею. В этом месте, примерно в ярде от мостовой имелось рабское кольцо, закреплённое на стальной пластине, зафиксированной на стене болтами. По запылённому лицу рабыни пролегли мокрые дорожки слёз. Она отчаянно цеплялась за цепь около кольца. Трудно сказать, посадил ли её здесь хозяин, намереваясь вернуться за ней, или она просто была брошена. Она была раздета. В любом случае ей предстояло оставаться там, где она была. Цепь позаботится об этом.

— Следуйте за мной, — периодически командовал Минкон, по мере того как мы продвигались по запруженным улицам. — Держитесь вместе.

Мы так и делали, изо всех сил стараясь не отставать. Я шёл следом за ним, за мной держался Хурта, потом вплотную к нему Боадиссия. Замыкали процессию Фэйка и Тула с веревками на шеях, концы которых были в руке Хурты. Как испугались они этим утром, узнав, что у города теперь был новый хозяин. Какими полными ужаса взглядами они обменивались. Полагаю, такие же взгляды были бы у тарларионов, слинов или у других животных, если бы они имели понятие о таких делах, или считали целесообразным принимать их во внимание. Хотя, на мой взгляд, у Фэйки и Тулы, объективно, было гораздо меньше причин опасаться последствий падения города, чем у свободных людей. Фактически у них поводов бояться было не больше, чем у любых других домашних животных. Самое худшее, что грозило таким как они, это просто оказаться у новых владельцев. Мы взяли Фэйку и Тулу на поводки вовсе не из опасения, что они могли бы попытаться убежать от нас, воспользовавшись неразберихой, а чтобы держать их с нами, и не позволить им оказаться сметёнными толпой. Рядом с нами раздалось испуганное блеяние пары верров. Женщина тащила их за собой сквозь толпу. У них, также как и у наших животных на шеях были повязаны верёвки.

— Кажется, здесь будет трудно протиснуться, — заметил я Минкону.