Наемники. В колыбели голодной крысой

До меня никак не доходила простая мысль, что Сондра безнадежно погрязла в своем эгоизме и мой гнев способен только ее удивить; и это в какой-то момент совершенно выбило меня из колеи. Я не искал справедливости в этом доме — понимал, что это невозможно, — но я жаждал мести. Я хотел заставить Сондру Флейш понять, как отвратительно она поступила, так, чтобы, покидая этот дом, я почувствовал, что ее терзают угрызения совести. Но, увидев ее, я понял, что мои надежды тщетны. Но я по-прежнему жаждал отмщения, и внезапно меня осенило. Ее задело только одно из моих высказываний, только одно.

Замечательно. Существует не один способ сквитаться даже с кошкой.

— Кстати, — сказал я, — статья отнюдь не является первоклассным образцом журналистского искусства. Я бы сказал, что она написана на уровне учащегося четвертого класса.

Ее улыбка вспыхнула и тут же погасла, она отступила чуть в сторону и испытующе смотрела на меня, стараясь понять, не шучу ли я. Потом она взяла себя в руки и сказала:

— Это ты говоришь со злости.

— Нет, это действительно так, — сказал я, на этот раз совершенно спокойно и даже сочувственно, подавив в себе возмущенного моралиста. — Вот дай я тебе покажу. — Я взял у нее газету, пробежал глазами статью и продолжал:

— Вот, например, посмотри: "Эта и другие сомнительные угрозы была…" — ты видишь, подлежащее и глагол не согласуются, должно быть "были", а не "была".

Она нахмурилась было, но потом нетерпеливо тряхнула головой.

— Как у меня, звучит лучше, — ответила она.

— Нет, хуже. — Я перевел взгляд на другое место в статье. — А вот другое место…

Но она не пожелала меня слушать и поспешила закончить неприятный для нее разговор:

— Ты просто придираешься. Так тоже можно сказать.

— Сказать-то можно, но писать так не годится, — не унимался я и продолжал анализировать фразу за фразой теперь уже с точки зрения стиля. — А посмотри, какой у тебя бедный словарь! Без конца мелькают одни и те же слова.

Теперь уже на ее лице не оставалось и следа самодовольства.

— Откуда ты выискался, такой пурист?

— Ну, если ты собираешься и дальше писать, тебе предстоит основательно усовершенствовать свой стиль и научиться правильно строить предложения. — На этот раз я рискнул улыбнуться. — Впрочем, все это не так уж важно в такой маленькой газетенке, как "Путеводная звезда", — добавил я, — но с такими данными вряд ли тебе удастся пробиться в большую прессу. В самом деле, может быть, тебе не стоит наклеивать эту статью в альбом своих журналистских шедевров?

Я попал в цель. Она вырвала газету у меня из рук и швырнула на пол.

— Тебе лучше убраться отсюда, — сказала она. — Если бы я сказала папе, кто ты…

— Может быть, тебе следует еще раз набело переписать статью, — сказал я.

— Я ее три раза переписывала, — озадаченно сказала она и тут же спохватилась. — Я пошла за папой.

— Я ухожу. — Я обвел взглядом разбросанные на полу газетные листы. — Можешь оставить себе этот экземпляр. Мне он больше не нужен.

Я повернулся, пошел прочь из гостиной и столкнулся нос к носу с направлявшимся в гостиную мужчиной. Ему на вид было около пятидесяти. Это был крепкого сложения энергичный человек со светлыми добрыми глазами. Он посмотрел на меня, вежливо и с удивлением улыбнувшись, и взглянул через мое плечо на Сондру:

— Ну что? Кто это?

— Папа, — сказала она язвительным тоном. — Я рада была бы познакомить тебя с Полом Стендишем.

В первый момент мое имя не вызвало у него никаких ассоциаций, и я поспешно проговорил:

— Раз познакомиться с вами, сэр. Я соученик Сондры.

— Отлично, отлично, — сказал он, улыбаясь чуть шире, и пожал мне руку. Затем улыбка стала сползать с его лица, и он взглянул на меня более внимательно.

— Совершенно верно, сэр, — сказал я. — Я глумливый, дерзкий Пол Стендиш, профсоюзный громила, о котором писала ваша дочь. Вы прочли статью?

— Да, — ответил он после некоторой заминки. Взгляд его сделался жестче и холоднее, он явно недоумевал, что я здесь делаю.

— Не слишком-то блестяще написано, конечно, — сказал я, — но можно надеяться, что после окончания колледжа она сможет работать репортером в "Путеводной звезде".

— Боюсь, я не пони… — сказал он.

— Он сошел с ума, — пояснила Сондра. — Он явился сюда, чтобы выразить свой гнев из-за того, что я его предала.

Он отступил, освобождая мне проход, и сказал:

— Думаю, вам лучше уйти.

— Конечно, сэр. — Я прошел мимо него, затем обернулся и сказал:

— Мне жаль. Но когда я вернусь в колледж, мне придется рассказать мистеру Ридмену, как здесь со мной обошлись. Мне жаль, Сондра, но не жди, что я стану лгать, выгораживая тебя. — Я повернулся к двери.

— Одну минутку, — остановил он меня, пытливо разглядывая мое лицо. — Вы действительно учитесь в Монекийском колледже?

— Конечно. Разве вам Сондра не сказала?

Он взглянул на дочь, и та поспешно отозвалась:

— Наверно, учится. Я иногда его там встречала.

— Признаюсь, я ничего не понимаю. Вы уже окончили колледж?

— Нет, у меня полугодовая практика, точно так же, как у Сондры.

— В этом, в профсоюзе?