Наемники. В колыбели голодной крысой

Комната, где, по-видимому, меня и дожидался Эрнст Тессельман, находилась справа, в самом конце коридора. Это был большой зал с множеством окон и стеклянным куполом вместо потолка. Свет заливал помещение столь ослепительно ярко, что от него ломило глаза, и мне даже показалось на мгновение, что я попал в супермаркет-аквариум, торгующий живой рыбой. Через всю комнату тянулись длинные ряды скамей, между которыми оставлены узкие проходы. На скамьях стояли аквариумы, в каждом из которых клокотала вода и резвились рыбки. Большинство аквариумов имело подсветку, установленную сверху, снизу или же непосредственно под водой, и все без исключения емкости были снабжены фильтрами. Фильтры бурлили, обильно пуская пузыри, источники света по большей части находились под водой, со всех сторон меня окружало стекло окон, аквариумов и прозрачного купола — ощущение весьма своеобразное. Мне начало поневоле казаться, что я и сам расхаживаю под водой.

Я крепко зажмурился, пытаясь поскорее привыкнуть к необычной обстановке, а Смокинг тем временем развернулся и степенно удалился в коридор. Тут же я увидел, что по одному из проходов в мою сторону плавно идет-плывет какой-то человек. В одной руке у него небольшой сачок, в другой — коробка с рыбьим кормом: он останавливался время от времени, чтобы попестовать своих рыбок.

Такова была моя первая встреча с Эрнстом Тессельма-ном, и он оказался совсем не таким, каким я его себе представлял. Я ожидал увидеть крутого и мускулистого супермена, вроде своего шефа, от которого бы его отличал разве что некоторый налет светской утонченности и изящество манер.

На деле же Тессельман моему образу не отвечал нисколько. Передо мной предстал маленький седой человечек с небольшим брюшком и тощими ручонками, на которых выступали синие прожилки вен, его нос украшали очки в круглой металлической оправе. Дополняли впечатление стоптанные коричневые шлепанцы, выцветшие вельветовые штаны с отвисшими коленками, мешковатая нижняя рубаха и потертый махровый халат белого цвета, свободно прихваченный поясом у талии.

Я стоял в дверях, наблюдая за тем, как одетый с нарочитой небрежностью суетливый старикашка с внешностью заштатного профессора латинской литературы деловито семенит по проходам между аквариумами, разглядывая рыб сквозь очки, и терпеливо ждал, когда его профессорское преподобие заметит, что он здесь уже не один.

Наконец это свершилось. Он уставился на меня сквозь стеклышки своих очков, а затем спросил:

— Это насчет вас мне звонил Эд Ганолезе?

— Да, сэр.

— Прошу, — пригласил он, взмахнув сачком. — Проходите сюда.

Я пошел по проходу, но к тому времени, как я оказался рядом с ним, он, похоже, начисто забыл о моем существовании, сосредоточенно вглядываясь в один из небольших аквариумов. Все аквариумы были заселены яркими рыбками, которых принято называть тропическими, а в этом обитала лишь одна оригинальная особь — золотисто-коричневая с красным хвостом. Она беспокойно металась от стенки к стенке, как бы в поисках выхода.

Тессельман постучал ногтем по боковой стенке аквариума, и рыбка немедленно метнулась к источнику шума. Тессельман тихонько хихикнул и посмотрел на меня.

— У нее скоро будут детки, — доверительно, будто большой секрет, сообщил он. — Наверное, уже сегодня.

— Красивая рыбка, — сказал я.

Я понимал, что должен как-то польстить самолюбию счастливого владельца, а что еще можно сказать о беременной рыбе?

— Мне приходится следить за ней, — делился он своими заботами. — Если я не отсажу деток сразу же, как только они появятся на свет, она их сожрет.

— Выходит, у вас здесь процветает матриархат, — заметил я.

— Они все пожирают себе подобных. — Он взмахнул сачком, обводя комнату широким жестом. — Все. Они живут в очень жестоком мире. Я хочу спасти ее деток. Мать — краснохвостая гуппи, а отец — гуппи-лирохвост. Потомство должно получиться на зависть всем аквариуми-стам.

Я перевел взгляд на другие емкости. В большинстве из них плавало от пяти до десятка рыбок, которые стремительно носились по своим солнечным темницам, словно в злобе гоняясь друг за дружкой.

— А что будет, если одна рыба поймает другую? — спросил я.

— Ее съедят.

— Надо же.

— Идите сюда, гляньте-ка на это.

Он зашаркал по проходу и остановился перед другим аквариумом, в котором упражнялась в ловле собратьев дюжина, если не больше, маленьких разноцветных хищников. Тессельман постучал по стеклу, и вся стайка устремилась посмотреть, что происходит. Он насыпал на воду немного корма, и рыбы ринулись в драку за еду. Одна из них, по-видимому, совершенно свихнулась и принялась раздуваться, словно воздушный шар.

— Это Бета, — пояснил Тессельман. — Сиамская боевая рыбка. В Сиаме проводятся настоящие рыбьи бои. Это чем-то напоминает петушиные схватки, которые когда-то устраивали у нас. Говорят, замечательно азартная игра. Ничего общего с грубой дракой.

— Симпатичная рыбка, — повторил я свой комплимент. Если уж на то пошло, Бета и в самом деле заслуживала похвал. Она чем-то напоминала мне новую машину — мягкие, неброские тона, изящные линии, плавники там и все такое прочее.